А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
Библейские образы и мотивы в лирике Ахматовой - сочинение

Библейские образы и мотивы давали возможность предельно широко раздвинуть временные и пространственные рамки произведений, чтобы показать, что силы Зла, взявшие в стране верх, вполне соотносимы с крупнейшими общечеловеческими трагедиями.  Разумеется, поэт такого склада и образа мыслей был - в глазах чиновников, запрещавших пьесы и стихи, в глазах обывателей и составителей доносов - человеком безусловно крайне опасным, чуть ли не прокаженным, которого, пока не упрятали в тюрьму, лучше остерегаться. И Ахматова прекрасно понимала свою отверженность в государстве-застенке:

    * Не лирою влюбленного
    * Иду пленять народ
    * Трещотка прокаженного
    * В моей руке поет.
    * Успеете наахаться,
    * И воя и кляня.  
    * Я научу шарахаться
    * Вас, смелых, от меня.
    * Не лирою влюбленного

По каким-то неисповедимым законам творчества трагедия 30-х годов словно высекла искру из кремня, и пламя ее творчества взметнулось высоко и торжествующе, несмотря на разрушенный семейный очаг, на мучительные тюремные очереди, на постоянное ожидание ареста:

    * Я пью за разоренный дом.
    * За злую жизнь мою,
    * За одиночество вдвоем,
    * И за тебя я пью,
    * За ложь меня предавших губ,
    * За мертвый холод глаз,
    * За то, что мир жесток и груб,
    * За то, что бог не спас.
    * Последний тост

В 1935 году она пишет стихотворение-инвективу, в котором тема судьбы поэта, трагической и высокой, соединена со страстной филиппикой, обращенной к властям:

    * Зачем вы отравили воду
    * И с грязью мой смешали хлеб?
    * Зачем последнюю свободу
    * Вы превращаете в вертеп?
    * За то, что я не издевалась
    * Над горькой гибелью друзей?
    * За то, что я верна осталась
    * Печальной родине моей?
    * Пусть так. Без палача и плахи
    * Поэту на земле не быть.
    * Нам покаянные рубахи,
    * Нам со свечой идти и выть.
    * Зачет вы отравили воду…

Какие высокие, какие горькие и торжественно гордые слова - они стоят плотно и тяжело, словно вылиты из металла в укор насилию и в память будущим людям. В ее творчестве 30-х годов действительно произошел своего рода взлет, рамки ее стиха неизмеримо расширились, вобрав в себя обе великие трагедии - и начавшуюся вторую мировую войну, и другую войну, ту, что началась и шла, развязанная преступной властью против своего же народа. И материнское горе («…сына страшные глаза - окаменелое страданье»), и трагедия Родины, и неумолимо приближавшаяся военная страда, уже стучавшаяся в дверь страны, - все вошло в ее стих, обуглило и закалило его:



 
* Нет! и не под чуждым небосводом * И не под защитой чуждых крыл * Я была тогда с моим народом, * Там, где мой народ, к несчастью, был. * Так не зря мы вместе бедовали… Она порой и сама была удивлена неистребимой силой стиха, продолжавшего существовать вопреки беде, смерти и- опасности. Ей казалось, что стих должен замолчать, что уста поэта, пишущего под звон тюремных ключей, должны быть запечатаны тяжкой печатью молчания: * И вовсе я не пророчица. * Жизнь моя светла, как ручей. * А просто мне петь не хочется * Под звон тюремных ключей. * И вовсе я не пророчица… Горькая ирония этих строк («Жизнь моя светла, как ручей») убеждает, однако, в другом - стих обретает силу: ведь если он способен на иронию и сарказм, он действительно еще жив и дееспособен! В 30-е годы Ахматова - вместо дневника, который вести было, разумеется, невозможно,- записывала на разрозненных клочках бумаги отдельные, внешне, казалось бы, не связанные короткие стихотворения, названные ею впоследствии «Черепками». Название этого своеобразного, цикла символично в нем в разрозненном, как бы в разбитом виде запечатлелся разворошенный и разоренный очаг, изломанная судьба. Возможно, есть в этом названии и другой смысл, говорящий о надежде поэта на будущую память людей, которым чудом, из-под развалин попадутся когда-нибудь на глаза эти черепки разбитой жизни, подобные тем, что и сейчас иногда находят в ушедшем вглубь «культурном слое». Вот эта вереница стихотворений-черепков - их стоит привести, поскольку они опубликованы лишь в 1989 году. * Мне, лишенной огня и воды, * Разлученной с единственным сыном… * На позорном помосте беды * Как под тронным стою балдахином… * II * Вот и доспорился яростный спорщик До енисейских равнин… Вам он - бродяга, шуан, заговорщик, Мне он - единственный сын. * III * Семь тысяч и три километра… * Не услышишь, как мать зовет, * В грозном вое полярного ветра, * В тесноте обступивших невзгод. * Там дичаешь, звереешь - ты милый, * Ты последний и первый, ты - наш. * Над моей ленинградской могилой * Равнодушная бродит весна. * IV * Кому и когда говорила, * Зачем от людей не таю, * Что каторга сына сгноила, * Что Музу засекли мою. * Я всех на земле виноватей, * Кто был и кто будет, кто есть, * И мне в сумасшедшей палате * Валяться великая честь. «Черепки», как сказано, были неизвестны вплоть до 1989 года, да и сейчас они все еще не вошли ни в читательский, ни в научный обиход. Вместе с тем они, безусловно, очень интересны не только как документ эпохи, свидетельствующий о ее крайней жестокости и полной враждебности поэтическому творчеству, но и как очень своеобразное художественное явление, возникшее в творчестве поэта, по традиции считавшегося «камерным», представителем ушедшей в прошлое некоей акмеистической школы. Мы уже неоднократно могли убедиться, насколько несправедливо такое мнение об Ахматовой.





Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений

Сохранить сочинение:

Сочинение по вашей теме Библейские образы и мотивы в лирике Ахматовой. Поищите еще с сайта похожие.

Сочинения > Ахматова > Библейские образы и мотивы в лирике Ахматовой
Анна Ахматова

Анна  Ахматова


Сочинение на тему Библейские образы и мотивы в лирике Ахматовой, Ахматова