Музыка и звук — то, что окружает каждого человека с детства. И волшебство звука не только в том, что он воплощает в себе жизненную ситуацию, как бы впитывает ее в себя, но и в том, что длительно сохраняет ее, оберегая от разрушения временем. В неподвластности звука бегу времени — высоко ценимая Ахматовой надежность, надежность верного свидетеля:
Зачем же зовешь к ответу?
Свидетелей знаю твоих:
То Павловского вокзала
Раскаленный музыкой купол
И водопад белогривый
У Баболовского дворца.

И поэтесса в своем творчестве охватила все разнообразие звуков: от человеческого крика до звука шарманки, от звона колокола до грозового грома. В звук грома поэт вслушивается почти как в голос благовещения. Кажется, ни один другой звук не «выписан» в ахматовских стихах с такой любовной тщательностью:

Но в громе влажность есть
Высоких свежих облаков
И вожделение лугов —
Веселых ливней весть.

Но какая же она, песня Анны Ахматовой? Сама Ахматова охотно называла песнями и свои, и чужие стихи, и в отдельных случаях невозможно точно определить: идет ли речь о пении как о вокале или о пении как о стихотворчестве:

И легкости своей дивится тело,
И дома своего не узнаешь,
А песню ту, что прежде надоела,
Как новую, с волнением поешь.

Сама Анна Ахматова неоднократно подчеркивала значение музыки для творчества любого поэта. Одно из откровенных признаний поэтессы — стихотворение «Поэт».

Подумаешь, тоже работа, —
Беспечное это житье:
Подслушать у музыки что-то
И выдать шутя за свое.

Не подлежит сомнению, что Ахматова твердо убеждена в звуковой природе поэтического творчества. Слух и голос — два важнейших для нее инструмента творческой работы поэта.
Зарождение стиха начинается с вслушивания. То, во что вслушивается поэт, может быть названо по-разному. Однако обобщенный образ звучания, которому внимает поэтический слух, традиционен: это голос музы. Вариантом того же звучания выступают неназванные голоса, являющиеся слуху поэта:

Они летят, они еще в дороге,
Слова освобожденья и любви.
А я уже в предпесенной тревоге,



 






И холоднее льда уста мои.
Но скоро там, где жидкие березы,
Прильнувши к окнам, сухо шелестят, —
Венцом червонным заплетутся розы
И голоса незримых прозвучат.

Напряженное вслушивание, чуткий слух нужны поэту не только потому, что «голос музы еле слышный», но и для того, чтобы распознать в голосе музы звучание различного качества: слова в них неразличимы. И среди этих звучаний необходимо найти единственное, неповторимое, истинное. Его нахождение и есть обретение поэтического дара.

Талант Ахматовой в своем роде неповторим. Для меня стихи Анны Ахматовой дороги тем, что, читая их, можно слышать музыку, вдохновившую поэтессу на написание этих стихов. Именно поэтому произведения Анны Ахматовой, как песня души автора, всегда будут понятны, доступны читателю и любимы им.

Творчество А. Ахматовой – совершенно уникальное явление в русской поэзии. До Ахматовой история знала немало женщин-поэтесс, однако лишь ей суждено было стать женским голосом своего времени и перешагнуть затем через все временные рубежи. После первого же сборника стихов Ахматова воспринимается как тонкий художник женской любви во всех ее проявлениях. Ее любовную поэзию отличает глубокий психологизм. Однако ахматовская лирика любви – это прежде всего лирика разрыва, утраченного чувства. А потому доминирующим настроением таких стихотворений становится настроение печали. Ярким примером всего вышесказанного может стать стихотворение А. Ахматовой «Песня последней встречи».

Стихотворение написано в 1911 году, то есть это произведение ранней лирики Ахматовой, вошедшее в ее первый поэтический сборник «Вечер». Драматизм темы ощущается уже в самом названии стихотворения: встреча не какая-нибудь, а «последняя». Сюжетом поэтического повествования служит движение мысли и чувства лирической героини, характер которой проявляется уже с первых строк стихотворения. Используя прием контраста (антитезы), поэтесса тем самым подчеркивает горделивость натуры героини, не желающей раскрываться в своих чувствах:

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.

Однако душевное состояние лирической героини Ахматова передает с помощью своего излюбленного приема «говорящей детали»:

Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.

Отрешенной от реального мира, ей, спустившейся по знакомым трем ступеням, показалось, что их было «много». И в этом противопоставлении «кажущегося» и действительного явно ощутим разлад между душой героини и ее сознанием. Сердцем она, по-видимому, еще с тем, кого уже мысленно вычеркнула из своей жизни: не случайно о «нем» лирическая героиня не обмолвится ни словом.

Душевному состоянию героини созвучна «одушевленная» природа (или это созвучие только кажущееся ей?). Таким образом, в стихотворении мотив разлуки переплетается с мотивом смерти, беспощадного рока. Героине, от того, что она оказывается не единственной жертвой «переменчивой, злой судьбы», на мгновение как будто становится легче, и она с нежностью произносит: «Милый, милый!» И этот «шепот осенний» лирическая героиня принимает за «песню последней встречи». А «темный дом», на который она бросает прощальный взгляд, видится нам немым свидетелем ушедшей любви. Горящие в спальне свечи не рассеивают этой темноты, потому что горят теперь «равнодушно-желтым» огнем, желтый цвет разлуки венчает эту короткую лирическую исповедь.

Настроение безысходной, давящей грусти создается прежде всего на лексическом уровне: «грудь холодела», «шепот осенний», «умри», «унылой … злой судьбой», «последней встречи», «темный дом», «равнодушно-желтым огнем». На фонетическом уровне на протяжении всего текста поэтического повествования слышится ассонирующий звук «у», усиливающий ощущения уныния, печали. Мотив утраты подчеркивается и тем, что в стихотворении все глаголы используются исключительно в прошедшем времени.
Вообще следует отметить, что поэтическая речь Ахматовой не отличается богатством изобразительных средств. Не противоречит этому замечанию и данное стихотворение. Говоря словами Пушкина, ему присуща «прелесть нагой простоты». Эта простота ахматовской речи вместе с искренностью интонации, создающейся благодаря частому использованию местоимения «я», делает стихотворение особенно близким и понятным читателям (и в первую очередь конечно читательницам).

Оттенок задушевности, доверительности придает интонации и выбранный поэтессой стихотворный размер анапест, известный своей «певучестью». А ритмический сбой в последней строке первой строфы («Перчатку с левой руки»), думается, далеко не случаен: он подчеркивает душевное смятение лирической героини.

Таким образом, стихотворение А. Ахматовой, обращенной к, казалось бы, вполне традиционной теме, по своему весьма оригинально. Описывая всего лишь путь героини, простившейся со своей любовью и уходящей из дома, с которым для нее связана ее совсем недавняя счастливая жизнь, поэтесса рассказала нам о полной драматизма женской судьбе.

Лирическая героиня до мелочей запомнила тот путь, который все дальше уводил ее от того, что называется женским счастьем. Так, многим знакомая жизненная ситуация под пером еще молодого мастера слова становятся лирическим шедевром.