Позднюю лирику А. Ахматовой уже нельзя назвать исповедальной, она уже не принадлежит жанру «лю­бовного дневника», в котором ей не было равных. В стихах последних лет поэтесса задумывается о назна­чении и судьбе поэта, о тяжелой участи своей отчиз­ны, философически размышляет о религии и ремесле.

Эпиграфом к стихотворению «Родная земля» взя­ты две заключительные строки стихотворения самой Ахматовой, написанного после революции — «Не с теми я, кто бросил землю». В тот период А. А. Ахмато­ва, получив возможность уехать из России, не поже­лала разделить участь эмигрантов. Она осталась вер­на своему народу, несмотря на грозившую ей опас­ность стать опальным поэтом, преследуемым за свободомыслие. Она сознательно пошла на «крестную муку», свершила свою судьбу сама. И была вознагра­ждена за это — тридцатые -пятидесятые годы стали самыми плодоносными, самыми творчески раскрепо­щенными, а значит, и счастливыми в ее судьбе.

Впитав в себя всю боль эпохи, ее стихи вознеслись над временем, став мощным выражением народного страдания.

Стихотворение «Родная земля» является итоговым в осмыслении своего отношения к отечеству. Уже в названии подразумевается двойственный смысл про­изведения: Земля — это и сторона, где живут люди, где творится история, но в то же время, земля — почва, на которую мы ступаем, в которую хороним близ­ких. Ахматова своим стихотворением восстанавлива­ет утраченное единство, благодаря чему мы имеем возможность заметить примечательные образы: «грязь на калошах», «хруст на зубах»,— несущие ме­тафорическую нагрузку. Читая это стихотворение, понимаешь, что поэту чуждо проявление сентимен­тальности в чувствах к родной земле. Уже первое чет­веростишие построено на отрицании проявления по­казного благоговения и патриотизма:

В заветных ладанках не носим на груди,

О ней стихи навзрыд не сочиняем

Вдумываясь в эти строки, осознаешь всю фальшь и демонстративность этих действий, недостойных ис­тинно любящего своего страну человека. Поэт не идеа­лизирует свое отечество, подобно слезливым эмигран­там, в своей ностальгии воспринимающих утерянную родину как некое подобие рая. В отличие от них, Ахма­това была прямым свидетелем трагических событий, потрясших ее родину, унесших жизни миллионов. Ко­нечно же, в первую очередь подразумевается реакци­онная политика правительства, массовые репрессии, в огне которых погибли самые дорогие Ахматовой люди. Но, умудренная опытом, женщина, уверенная в своей исторической правоте, не затаила обиду:

Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,


























 





























О ней не вспоминаем даже.

В этом — гордое смирение перед предназначенны­ми судьбою и родиной испытаниями. В покорности, однако, нет никакого вызова, так же, как нет и осоз­нанного выбора. Есть данность — любовь к родине. Это не результат пройденного духовного пути, это вро­жденный патриотизм, истинно русской женщины.

Сопоставление «мы — земля» утверждает глубин­ную связь русского человека с родной землей. Земля является неотъемлемой частью нашей личности, потому что всем нам предназначено слиться с нею — по­сле смерти:

Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно — своею».
В стихотворении выделяются три части, обозна­ченные и графически. Первые восемь строк являют
собой цепь параллельных отрицательных конструк­ций. Концы фраз совпадают с концами строк, что соз­дает равномерное неуклонное повествование, под­черкнутое ритмикой пятистопного ямба. После этого идет четверостишие, написанное трехстопным анапе­стом. Смена размеров на протяжении одного стихо­творения очень редко применяется в русской поэзии.
В данном случае изменение ритма служит для проти­вопоставления потоку отрицаний, заявления об ис­тинном восприятии родной земли, об отношении к ней. И в финале трехстопный анапест сменяется четы­рехстопным. Такой перебой метра придает двум по­следним строкам широты поэтического дыхания, ко­торые находят опору в бесконечной глубине заклю­ченного в них смысла.

К. Чуковский сказал однажды, что поэзия А. Ах­матовой «питалась — даже в первоначальных сти­хах — чувством родины, болью о родине, и эта тема звучала в ее поэзии все громче ... О чем бы она ни писа­ла в последние годы, всегда в ее стихах ощущалась упорная дума об исторических судьбах страны, с ко­торой она связана всеми корнями своего существа».