Имя Анны Ахматовой – одно из немногих имен русской поэзии
20 века, отмеченных в десятилетиях неизменностью читательских симпатий,
хотя революционные потрясения и социально – исторические приемы этих годов,
казалось бы, способны были безвозвратно предать забвению этот лирический
голос. Но он оказался сильнее всех социально – исторических процессов.
Более того, он не только звучал тогда, но и сейчас его звуки звучат в душах
читателей. А. Ахматова относится к тем поэтам у кого нет ни
генеалогии, ни сколько - ни будь заметного «развития». Такие поэты, как
она, рождаются просто. Они приходят в мир с уже сложившейся дикцией и не
повторным строем души. Она никогда никого не напоминала и, что, может быть,
еще важней, ни один из бесчисленных подражателей даже не подошел близко к
ее уровню. По складу своего таланта «Ахматова открыла мир с помощью такого
тонкого и чувствительного инструмента, дарованного ей природой, что все
звучание и красочные подробности вещей, жестов и событий легко и
естественно входили к ней в стих, наполняя его живой… силой жизни.»
(10,117)

Откуда же появилась такая чудесная женщина, такой искусный поэт.
«Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец
был в то время отставной инженер – механик флота. Годовалым ребенком я была
перевезена на север – в Царское Село. Там я прожила до 16 лет». ( I,23)

С детства А. Ахматова была близка с природой. Примером этому
могло послужить то, что каждое лето Анна Ахматова проводила под
Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, возле моря. Кроме того, Царское
Село представляло собой великолепную зеленую территорию с множеством
великолепных парков, выгон, где Ахматова проводила множество своего
времени.

Большое впечатление на нее произвел древний Херсонес, около которого
она жила. Читать Анна Андреевна училась еще по азбуке Л.Н. Толстого. С
детства начала говорить на французском. Первое стихотворение написала в 11
лет.

Училась она в Царской женской гимназии. Атмосфера пушкинского окружения
сопутствовало развитию ее творчества дальше. К А.С. Пушкину А. Ахматова
будет обращаться на протяжении всего жизненного пути. Он станет для нее
учителем, другом, идеалом духовной свободы. Но самые первые стихи начались
для А. Ахматовой не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина и Некрасова. В
1905 году родители А. Ахматовой развелись и мать с детьми уехала на юг.
Живя в Евпатории А. Андреевна сильно тосковала по Царскому Селу и писала
множество стихов, которые хоть как-нибудь приближали ее к нему. Так начался
творческий путь А. Ахматовой. Именно Царское Село, было колыбелью ее
чудесных произведений и стихов.

Узнав, что дочь хочет напечатать подборку стихов в
столичном журнале, отец потребовал, чтобы она взяла псевдоним и «не
позорила славную фамилию». Дочь повиновалась, и в русскую литературу вместо
Анны Горенко вошла Анна
Ахматова. Не то чтобы она сомневалась в своем таланте и правильности

-7-

выбранного пути или искала тех выгод, которые дает писателю раздвоенность;
главное заключалось в необходимости блюсти приличие, поскольку в знатных
семьях ( к ним относилась и семья Горенко) к профессии литератора
относились с высока и полагали ее приличной для тех, у кого не было способа
заявить о себе иначе. И вот она перед нами « королева бродяга» - как она
себя именовала, она живет в сердцах читателей и доносит свой до времени
затаенный раздирающий грудь, зов, к людям из бездны, из глубины.

Имя молодой Ахматовой тесно связано с акмеизмом –
поэтическим течением, начавшим оформляться около 1910 года, то есть
примерно тогда же, когда она начала публиковать свои первые стихи.

Основоположниками акмеизма были Н. Гумилев и С. Городецкий,
провозгласившие необходимость частичного отказа от некоторых заветов
«традиционного символизма». Они считали себя пришедшими ему на смену.
Акмеисты поставили своей целью реформировать символизм, главной бедой
которого было то, что он «направил свои главные силы в область неведомого»
и «попеременно братался то с мистикой, то с теософией». Первым условием
акмеистов была трезвость и здравая реалистичность взгляда на мир.

А. Ахматова до последних дней своей жизни очень высоко
оценивала роль акмеизма и в своей собственной жизни, и в литературе той
эпохи. Она не переставала называть себя акмеисткой – как бы в
противостояние тем, кто не хотел видеть роли и значение этого течения.

С Царским Селом жизнь и творчество Ахматовой связано
нерасторжимо и, кажется, навеки. Об этом пишут все ее биографы, освещая
начало ее пути . Марина Цветаева называла поэтессу, в одном из своих
стихотворений, «Царско-сельской Музой» :

…Ах, я счастлива !
Никогда заря,
Не згорала чище.



 




Ах, я счастлива, что тебя даря,

Удаляюсь – нищей,
Что тебя, чей
голос – о глубь, о мгла! -
Мне дыханье сузил,
Я впервые именем
назвала
Царско-сельской Музы. (13,15)


Но со временем Царское Село для Ахматовой уже давно стало
только воспоминанием о когда-то родном ей мирке, с которым она потом
захотела и смогла выйти в мир. Давным-давно его покинув, как ей казалось
навсегда, она туда еще не раз возвращалась, и в жизни, и в стихах разных
лет, и в поздних набросках автобиографической прозы. Но каждый раз
возвращение ее к образу

Царского Села, знаменовало нечто важное и новое в ее творчестве.

Пройдя, постепенно изменяясь и приобретая новые смыслы,
через все ее творчество, образ Царского Села с некоторых пор требовал от
нее какого-то нового переосмысления . Как будто ей надо было с этим
ближайшим, любимейшим, почти священным для нее символом свести какие-то
старые счеты, чтобы не остаться «замурованной» в прошлом, чтобы и этот
плен «сбросил с крыльев свободный стих».

А между тем она ведь действительно так никогда и не
рассталась с Царским Селом, где когда-то прошли ее детство, отрочество и
юность, не рассталась вплоть до последних этапных своих созданий – цикла
«Северных элегий», послевоенных стихотворений «Городу Пушкина», «Поэмы без
героя».

Ахматова прожила в Царском Селе до 16 лет, потом, после пятилетнего
перерыва, еще шесть лет (1910 – 1916) в доме своего мужа Н.С. Гумилева;
неоднократно и довольно подолгу жила она там и в 20-х - 30-х, г.г., правда,
была там уже только редкими наездами, а в 1944г. увидела его варварски
разграбленным, разрушенным и сожженным :

О, горе мне ! Они тебя сожгли…
О, встреча, что разлуки тяжелее !
Здесь был фонтан, высокие аллеи…
И первый поцелуй… (I,214)

Каждый из царско-сельских периодов ее жизни так или иначе отразился в ее
стихах. Но вот, что кажется удивительным, когда перелистываешь собрания ее
стихов : среди пятидесяти стихотворений 1910 – 1916 г.г. указывается место
написание – Царское Село, только 8 или 9 раз. Именно это связано непосредственно с Царским Селом, по содержанию или хотя бы по своей
лирической атмосфере. Остальные как будто могли возникнуть и не там. Образ
«Музы Плача», кажется теперь гораздо более поэтически точным, чем «царско-
сельская Муза».

Торжественно гудят колокола,
И снова дух смятен и потревожен
Истомой скукой Царского Села.
Пять лет прошло. Здесь все мертво и немо,
Как будто мира наступил конец.
Как навсегда исчерпанная тема,
В смертельном сне покоится дворец. (I, 79)

Но этим стихотворением отнюдь не закончились ее воспоминания о Царском
Селе. Очень редко и в двойственном восприятии, то буднично обыденном, то
отстраненном, фигурируют в стихах Ахматовой знаменитые скульптуры Царского
Села. «В Павловске, в парках, в детстве меня окружала античная скульптура и
архитектура. Это было повседневным обычным зрелищем», - рассказывала
Ахматова в 1964 году художнице А.В. Любимовой. Но и «повседневное обычное
зрелище» в ее стихах сохранилась лишь детально, навеки врезанной в память
чем-то совсем другим :

…И, исполненный жгучего бреда,
Милый голос как песня звучи.
И на медном плече Кифареда,
Красногрудая птичка сидит. (I, 121)

Парковая «античность» однажды еще неожиданней обернется «феерией» - в
одном из набросков «балетного мебретто», которое сопутствовало созданию
«Поэмы без героя». С Царским Селом связано в поэзии А. Ахматовой нечто
гораздо более важное : здесь родился в ее стихах образ ее Музы . Придя к
ней однажды, чуть ли не на пороге между детством и юностью, она с тех пор
живет в ее стихах . Это не общая Муза всех поэтов Мира, а только ее Муза, ни на что
не похожая, и уж конечно, отнюдь не мифическая богиня. Это явление
творческой благодати , воплощенное в пленительно-прекрасный женский облик,
в женскую жизнетворящую ипостась. Она знает свою Музу в лицо, узнает ее в
любом преображении , даже в самом обманчивом , даже , с годами ,
искаженном.

А. Ахматовой. Так в середине тридцатых годов в стихотворении « Одни
глядятся в ласковые взоры…» впервые царско-сельский парк стал у Ахматовой
«зловещим парком», в который «черный масленичный вечер» ее влечет
«неспешный бег коня».