Значение «Финансиста», как и всей «Трилогии желания», выходит за рамки американской литературы. Финансист Каупервуд стал достоянием мировой литературы, подобно банкиру Нусингену Бальзака. Несомненно, работая над «Финансистом», Драйзер опирался не только на опыт американской литературы. В заключительной главе книги писатель апеллирует к образам Шекспира - Макбету и Макдуффу, и, конечно, не случайно в «Трилогии желания» ощутимее близость Драйзера к другому классику мировой литературы - к Бальзаку.

Драйзер познакомился с его книгами в 1893 году в Питтсбурге, где ему в руки попал роман «Шагреневая кожа». Прочитав вслед за этим «Отца Горио», «Кузена Понса», «Кузину Бетту» и другие; произведения Бальзака, Драйзер был потрясен его мастерством, оно казалось ему магическим. Писателя поразила и увлекла глубина взгляда Бальзака на жизнь. «Я стал видеть мир, в котором находился, в новом наиболее драматическом свете,- писал впоследствии Драйзер. - Питтсбург - не Париж, Америка - не Франция, но по правде и они кое-что из себя представляли, а у Питтсбурга были хотя бы некоторые аспекты, которые так или иначе напоминали Париж. Эти очаровательные реки, эти многочисленные маленькие» мосты, резкие контрасты между восточными кварталами и заводскими районами, здешняя огромная промышленность, которая имеет значение для всего мира, представлялись мне теперь более яркими, чем прежде. Я был в будничном, покрытом сажей и копотью и тем не менее ярком Париже. Тайфер, Нусинген, Валентин не отличались от некоторых здешних гигантских денежных магнатов с их свободой, роскошью, силой».


 



Из многих сторон, привлекавших Драйзера в Бальзаке, особенно существенны для понимания развития творческого метода Драйзера были две - гуманизм автора «Человеческой комедии» и его умение видеть глубокие контрасты жизни буржуазного общества.


Бальзак изобразил вереницу капиталистических дельцов, банкиров, предпринимателей, среди которых нельзя найти ни одного привлекательного, честного, доброго человека. И вместе с тем Бальзак, осуждая их, не может скрыть своего восхищения ими, восторгается мощным проявлением энергии, воли, ума, страсти у этих преступников. «В сущности говоря, образы Бальзака - это цветы зла», отмечал русский исследователь творчества Бальзака В. Р. Гриб. Главный эффект «Человеческой комедии» состоит в удивлении перед контрастами парижской жизни, перед моральными чудовищами, которые шевелятся на дне большого города. Поэзия Бальзака - это поэзия отрицательных величин». И Драйзер в «Трилогии желания» предстает в определенной степени поэтом отрицательных величин. Следуя традиции Бальзака в обличении мира капитала, Драйзер в «Финансисте» не во всем последователен, особенно когда, пытаясь осмыслить законы буржуазного мира, идет за позитивистом Спенсером. В главном же - в раскрытии механизма буржуазного общества, в обличении преступности капитализма - Драйзер остается верным последователем реалистических традиций Бальзака.

У Драйзера поэзия отрицательных величин приобретает новые качества - иную масштабность и связанный с ней оттенок ощущения трагизма не только по поводу утраты иллюзий, но и растраты на ложные и откровенно антигуманные цели незаурядных человеческих потенций. Нарисовав образ Каупервуда, Драйзер существенно расширил диапазон литературы США, введя в нее новый жизненный материал, и под новым углом зрения взглянув на проблемы сильных мира сего, на их место и роль в жизни американского общества. Образ Каупервуда стал в один ряд с образами французских дельцов, созданных Бальзаком, и английских, нарисованных Диккенсом. Драйзер одним из первых разрушил своеобразную «теорию исключительности», которую исповедовали многие писатели США, не желавшие признавать у американских капиталистов тех пороков, котюрые они видели в европейских буржуа. Для него капитал ИСТИ ческая Америка перестала быть Новым Светом. Отказ от героиза ции Америки и американского, который присутствовал и в «Сестре Керри», и в «Дженни Герхардт» и особенно осязаемо проявился в «Финансисте», сближал Драйзера с корифеями критического реал из ма в европейских странах - с Бальзаком и Толстым, Диккенсом и Тургеневым. Не случайно и литературная слава пришла, как из честно, к Драйзеру сначала не в Америке, а в Европе.