Когда заходит речь о творчестве Мацуо Басё, прежде всего, вспоминаются его стихи - знаменитые хокку. Но Басё оставил и прекрасную прозу - лирические дневники, написанные по следам путешествий поэта по дорогам, точнее, по тропинкам Японии. Но сначала - о предыстории такого дневника-путешествия. Странник, путешественник - один из характернейших спутников мировой цивилизации, начиная с древних времен. Это и библейские пророки, и странствующие древнегреческие философы, и средневековые монахи. Традиция странствований имела глубокие корни и в культуре, и в быту Дальнего Востока. Поэт-чиновник, вынужденный по долгу службы часто менять место своего жительства, становится типичной приметой Китая (618-907), заложившего основы китайской классической культуры.

    * Страннику путь
    * за зеленой горой пролег.
    * Лодка его
    * бирюзовой рекой плывет

писал Ван Вань в стихотворении “Доезжаю до подножья горы Бэйгушань”. Расставание друзей поэтов - распространенный мотив поэзии Ли Бо и Ду Фу, которых так любил Басё.

    * …На этой земле мы как только с тобою простимся,
    * Пырей сирота ты - за тысячи верст.
    * Плывущие тучи - вот твои мысли бродяг.
    * Вечернее солнце - вот тебе друга душа.
    * Махнешь мне рукою - отсюда сейчас уйдешь ты,
    * И грустно, протяжно заржет разлученный конь.
    * Ли Бо. Провожаю друга.
    * Пер. В. Алексеева.

Сам Ли Бо, не принимавший благополучного существования поэта при властителе, исходил немало дорог по Китаю. Образ странствующего поэта прочно входит в китайскую литературную традицию, но он имеет чисто китайскую раскраску в элегических тонах: это преимущественно вынужденное странствие. Жанр лирического дневника-путешествия сформируется не в Китае, а в Японии, в ее специфических условиях. Сначала в японской литературе появляется дневник. Первым автобиографическим рассказом о своей жизни можно считать “Исэ-моногатари” (конец IX - начало X в.) известного поэта Аривара Нарихира. Это произведение, нередко называемое повестью в стихах, представляет собой 125 маленьких глав, состоящих из нескольких прозаических строк. На страницах “Исэ-моногатари” встают образы людей эпохи, проводящих время в эстетичных наслаждениях - занятиях музыкой, любуются красотой природы. Кино Цураюки (865 -945), один из крупнейших поэтов, создает “Дневник путешествий из Тоса”.

Автор не заносит в дневник события официальной жизни, как это было принято в официальном кругу, а создает лирические записки. Кино Цураюки возвращается в столицу Киото из провинции Тоса, где он с 930 по 935 г. служил губернатором. Путешествие совершается на корабле, перед глазами путников проходят картины прекрасной природы, но “Дневник…” печален: в Тоса умерла маленькая дочь поэта. Хотя сопровождающие пытаются рассеять печальные мысли автора шутками, танцами, сочинением стихов, Кино Цураюки постоянно возвращается к скорбному событию. В конце X в. появляетея “Кагзро никки” (”Дневник эфемерной жизни”) неизвестной поэтессы, прославленной красавицы. В начале XI в. создает свой дневник “Идзуми Сикибу никки” известная поэтесса, фрейлина Идзуми Сикибу, рассказывающая о любви к молодому аристократу и его смерти, о службе при дворе. Дневниковому жанру отдала дань выдающаяся писательница той эпохи Мурасаки Сикибу, оставившая “Мурасаки Сикибу никки”. Близки к дневниковому жанру знаменитые “Записки у изголовья” Сэй Сенагон (”Макуранососи”, начало XI в.).

Однако и “Дневник путешествий из Тоса”, и дневники X - начала XI в. - это явления утонченной придворной культуры, сменившееся в XII в. мужественной простотой самурайской культуры. В трагической атмосфере гибели аристократического мира и утверждения на вершине власти нового сословия возникает притягательная фигура Сайге, или Сайгехоси (хоси - монашеское звание) - выходца из знатного воинского рода (подлинное имя поэта - Норикие), в 25летнем возрасте оставившего вассальную службу и, по некоторым сведениям, семью.


 





Первые семь лет после пострижения в монахи Сайге провел в окрестностях Хзйана (современное Киото), пероходя из одного монастыря в другой, потом совершил несколько путешествий на Север и по другим регионам Страны восходящего солнца. Главное произведение Сайге, сделавшее бессмертным его имя, - сборник танка “Горная хижина”. Басё, пишет В.Маркова, особенно “любил поэта Сайге, который жил отшельником в мрачные годы междоусобных войн XII века. Стихи его удивительно просты и словно идут от самого сердца. Природа для Сайге была последним прибежищем, где в горной хижине он мог оплакивать гибель друзей и несчастья страны. Трагический образ Сайге все время возникает в поэзии Басе и как бы сопутствует ему в скитаниях, хотя и эпохи, в которые жили эти поэты, и их социальное бытие были весьма различны”. Посещение мест, связанных с Сайге, нашло отражение и в дневнике “По тропинкам Севера”: “Наутро, когда небо совсем прояснилось и радостно засверкало утреннее солнце, я поплыл в лодке к Кисакате.

Прежде всего, я подвел лодку к острову Ноина - Ноинсима - и посетил место его трехлетнего уединения. Сошел с лодки на другом берегу. Дневник неслучайно назван “По тропинкам Севера”: его автор идет не по главным дорогам Японии, а именно по тропинкам, приводящим к встречам с простым людом и с прекрасными местами, куда нужно добираться пешком или на лошади, на рыбацкой лодке, ночуя в убогих гостиницах: “На эту ночь я остановился в Индзуке. Я искупался - там есть горячий источник - и отыскал гостиницу. Помещение было убого, циновки положены прямо на земляном полу. Света не было, я разостлал для себя постель при свете очага и лег. Наступила ночь, гремел гром, дождь лил непрестанно, протекал на мою постель, комары и блохи кусали, - я не мог заснуть. К тому же начался приступ болезни, я чуть ли не терял сознание. Когда короткая ночь наконец сменилась рассветом, я снова вышел в дорогу. Ночь давала о себе знать, дух был подавлен. Я нанял лошадь и доехал до станции Кори”; “Хотел подыскать ночлег, но никто не пускал. Кое-как переночевал в убогом домишке и с рассветом опять побрел по незнакомой дороге”.

    * Вши, блохи. Грязно.
    * И мочатся лошади
    * У изголовья.

Но, отправляясь по тропинкам Японии, Басе прекрасно знал, что его ожидает, и спокойно воспринимал путевые невзгоды, вознаграждаемый общением с природой и людьми, пропущенными сквозь поэтическое восприятие окружающего мира.

    * Цветок смиренный,
    * Людских глаз не влекущий!
    * Каштан у кровли.
    * Как величаво!
    * В листве младой, зеленой,
    * Блеск светлый солнца…
    * За луг, вон туда,
    * Коня поворачивай:
    * Кукушка поет!

“В Обанасаве я навестил некоего Сэйфу. Хотя он богат, но не низмен душой. Он удержал меня на несколько дней: время от времени он наезжает в столицу и, конечно, знает, каково бывать в пути, - обласкал после дальней дороги, всячески меня приветил”; “Я ушел из Хагуро, у Цуругаоки был встречен в доме Нагаямы Дзюко; написали ранку. Сакти сопутствовал мне. В лодке мы спустились по течению к гавани Саката. Заночевали у врача по имени Знан Фугеку”; “Сегодня я оставил за собой опасные переходы этих северных мест - Оясирадзу, Косирадзу, Инумодори, Комагазси; когда, усталый, я придвинул себе подушку и лег, в передней стороне дома, через комнату, послышались молодые женские голоса, - их было два. К ним примешивался голос пожилого мужчины; они разговаривали: это были куртизанки из города Ниигата провинции Этиго.

Они совершали паломиичество в храм Исэ, мужчина провожал их. Они писали письмо, которое наутро отсылали с ним домой, и передавали всякие суетные дела. “Отдались мы берегам, где плещут гребни волн, влачим жизнь, что век рыбака, и суждено нам не иметь пристанища нигде. И каждый день мы пожинаем возмездие за прошлую жизнь. О, как это горестно!” - слышал я и заснул под эти слова”.