Рассмотрим более подробно творчество А. Белого, как одного из ведущих теоретиков символизма.
Андрей Белый - поэт самобытный и оригинальный. В его поэзии контрастно сосуществовали пафос и ирония, бытовые зарисовки и интимные переживания, картины природы и философские размышления. В 1904 году выпустил книгу стихов “Золото в лазури” , в которой заявил о себе как талантливый поэт-символист.
Андрей Белый, как теоретик символизма, так раскрывает смысл своей платформы: “символизм, приемля лозунги исторических школ, их вскрывает в... их “плюсах” и “минусах” ; он - самосознание творчества, как критицизм; до него оно слепо: он противопоставляет себя “школам” там, где эти школы нарушают основной лозунг единства формы и содержания; романтики его нарушают в сторону содержания, переживаемого субъективно; сентенционизм - в сторону содержания, понимаемого абстрактно; современный классицизм (пассеизм) его нарушает в сторону формы.

Единство формы и содержания нельзя брать... ни зависимостью содержания от формы (грех формалистов) , ни исключительной зависимостью приема конструкции от абстрактно понятого содержания (конструктивизм) . “Реализм, романтизм... проявление единого принципа творчества” - в символизме” .

Значительное место в творчестве А. Белого занимала проза. Его перу принадлежат романы “Серебряный голубь” (1909) , “Петербург” (1913-1914) , “Котик Летаев” (1922) , трилогия “Москва” (1926-1932) , для которых характерны временные смещения, разорванность и клочковатость сюжета, свободная композиция, нарочитое использование разных ритмов повествования.

Символизм Белого - особый символизм, имеющий мало общего со словесной догматикой Брюсова, или многословием “Стихов о Прекрасной Даме” Блока, или импрессионизмом Анненского. Он весь нацелен в будущее, он гораздо больше имеет общего со стиховой разорванностью Цветаевой, с речью “точной и нагой” Маяковского. Его стихи лишены шифра, шифр здесь заменила ассоциация, которая стала главным поэтическим средством не только Белого-поэта, но и Белого-прозаика, и даже Белого-критика и публициста. Математически точно рассчитанное употребление слова и словесного образа постоянно взаимодействует у Белого со стихией его лирического “я” , в которой господствует уже не только зрительное, но и музыкальное начало.
Всю жизнь, с ранней юности, А. Белым владело одно грандиозное чувство чувство мирового неблагополучия, едва ли не надвигающегося “конца света” . Это чувство Белый пронес через всю свою жизнь, им питал свои произведения, им же напитал и главную, искомую идею всей своей жизни и своего творчества - идею братства всех людей на свете, идею духовного родства, которое перекрыло бы все барьеры, прошло бы поверх социальных различий и социального антагонизма, давши в итоге возможность людям - каждому человеку в отдельности и всему человечеству в целом - сохранить себя, индивидуальные особенности своей натуры в эти грозные и чреватые годы.

Своей вечной неудовлетворенностью и напряженностью исканий, глубоким гуманизмом, нравственной чистотой и непосредственностью, этическим максимализмом, художественными и поэтическими открытиями, глубиной идей и пророчеств, стремлением отыскать выход из того кризисного состояния, в котором оказалось человечество, наконец самим характером своей личности - нервной, ищущей, срывающейся в бездны отчаяния, но и воспаряющей на высоты великих прозрений, - всем этим Белый прочно вписал свое имя в историю ХХ века.
Одно из ведущих мест в русской литературе по праву занимает Александр Блок. Блок - лирик мирового масштаба. Вклад его в русскую поэзию необычайно богат. Лирический образ России, страстная исповедь о светлой и трагической любви, величавые ритмы итальянских стихов, пронзительно очерченный лик Петербурга, “заплаканная краса” деревень - все это с широтой и проникновением гения вместил в своем творчестве Блок.
Первая книга Блока “Стихи о Прекрасной Даме” вышла в 1904 году. Блоковская лирика той поры окрашена в молитвенно-мистические тона: реальному миру в ней противопоставлен постигаемый лишь в тайных знаках и откровениях призрачный, “потусторонний” мир. Поэт находился под сильным влиянием учения Вл. Соловьева о “конце света” и “мировой душе” . В русской поэзии Блок занял свое место как яркий представитель символизма, хотя дальнейшее его творчество перехлестнуло все символические рамки и каноны.
Во втором сборнике стихов “Нечаянная радость” (1906) поэт открыл себе новые пути, которые лишь намечались в первой его книге.
Андрей Белый стремился проникнуть в причину резкого перелома в музе поэта, казалось только что “в неуловимых и нежных строчках” воспевавшего “приближение вечно-женственного начала жизни” . Он увидел ее в близости Блока к природе, к земле: “Нечаянная радость” глубже выражает сущность А. Блока... Второй сборник стихов Блока интереснее, пышнее первого. Как удивительно соединен тончайший демонизм здесь с простой грустью бедной природы русской, всегда той же, всегда рыдающей ливнями, всегда сквозь слезы пугающей нас оскалом оврагов... Страшна, непредсказуема природа русская. И Блок понимает ее как никто...” Третий сборник “Земля в снегу” (1908) был принят критикой в штыки. Критики не захотели или не сумели понять логику новой книги Блока.
Четвертый сборник “Ночные часы” вышел в 1911 году, очень скромным тиражом. Ко времени его выхода Блоком все более овладевало чувство отчужденности от литературы и до 1916 года он не выпустил ни одной книги стихов.

Трудные и запутанные отношения, длившиеся почти два десятилетия, сложились между А. Блоком и А. Белым.



 






На Белого произвели огромное впечатление первые стихи Блока: “Чтобы понять впечатления от этих стихотворений, надо ясно представить то время: для нас, внявших знакам зари, нам светящей, весь воздух звучал, точно строки А. А. ; и казалось, что Блок написал только то, что сознанию выговаривал воздух; розово-золотую и напряженную атмосферу эпохи действительно осадил он словами” . Белый помог выпустить первую книгу Блока (в обход московской цензуры) . В свою очередь и Блок поддерживал Белого. Так он сыграл решающую роль в появлении на свет главного романа Белого “Петербург” , публично дал высокую оценку и “Петербургу” и “Серебряному голубю” .

Наряду с этим их отношения и переписка доходили до враждебности; постоянные упреки и обвинения, неприязнь, язвительные уколы, навязывание дискуссий отравляли жизнь обоих.
Однако, несмотря на всю сложность и запутанность отношений творческих и личных, оба поэта продолжали уважать, любить и ценить творчество и личность друг друга, что еще раз подтвердило выступление Белого на смерть Блока.

После революционных событий 1905 года в рядах символистов еще более усилились противоречия, которые в конце концов привели это направление к кризису.
Нельзя, однако, не отметить, что русские символисты внесли существенный вклад в развитие отечественной культуры. Наиболее талантливые из них по-своему отразили трагизм положения человека, не сумевшего найти свое место в мире, сотрясаемом грандиозными социальными конфликтами, пытались отыскать новые способы для художественного осмысления мира. Им принадлежат серьезные открытия в области поэтики, ритмической реорганизации стиха, усиления в нем музыкального начала.
“Послесимволистическая поэзия отбросила “сверхчувственные” значения символизма, но осталась повышенная способность слова вызывать неназванные представления, ассоциациями замещать пропущенное. В символистическом наследстве жизнеспособнее всего оказалась напряженная ассоциативность” .

В начале второго десятилетия XX века появились два новых поэтических течения - акмеизм и футуризм.

Акмеисты (от греческого слова “акме” - цветущая пора, высшая степень чего-либо) призывали очистить поэзию от философии и всякого рода “методологических” увлечений, от использования туманных намеков и символов, провозгласив возврат к материальному миру и принятие его таким, каков он есть: с его радостями, пороками, злом и несправедливостью, демонстративно отказываясь от решения социальных проблем и утверждая принцип “искусство для искусства” . Однако творчество таких талантливых поэтов-акмеистов, как Н. Гумилев, С. Городецкий, А. Ахматова, М. Кузьмин, О. Мандельштам, выходило за рамки провозглашенных ими теоретических принципов. Каждый из них вносил в поэзию свои, только ему свойственные мотивы и настроения, свои поэтические образы.
С иными взглядами на искусство вообще и на поэзию в частности выступили футуристы. Они объявили себя противниками современного буржуазного общества, уродующего личность, и защитниками “естественного” человека, его права на свободное, индивидуальное развитие. Но эти заявления нередко сводились к абстрактному декларированию индивидуализма, свободы от нравственных и культурных традиций.

В отличие от акмеистов, которые хотя и выступали против символизма, но тем не менее считали себя в известной степени его продолжателями, футуристы с самого начала провозгласили полный отказ от любых литературных традиций и в первую очередь от классического наследия, утверждая, что оно безнадежно устарело. В своих крикливых и дерзко написанных манифестах они прославляли новую жизнь, развивающуюся под влиянием науки и технического прогресса, отвергая все, что было “до” , заявляли о своем желании переделать мир, чему, с их точки зрения, в немалой степени должна содействовать поэзия. Футуристы стремились овеществить слово, связать его звучание непосредственно с тем предметом, которое оно обозначает. Это, по их мнению, должно было привести к реконструкции естественного и созданию нового, широко доступного языка, способного разрушить словесные преграды, разобщающие людей.
Футуризм объединил разные группировки, среди которых наиболее известными были: кубофутуристы (В. Маяковский, В. Каменский, Д. Бурлюк, В. Хлебников) , эгофутуристы (И. Северянин) , группа “Центрифуга” (Н. Асеев, Б. Пастернак и др.) .
В условиях революционного подъема и кризиса самодержавия акмеизм и футуризм оказались нежизнеспособными и к концу 1910-х годов прекратили свое существование.
Среди новых течений, возникших в русской поэзии в этот период, заметное место стала занимать группа так называемых “крестьянских” поэтов - Н. Клюев, А. Ширяевец, С. Клычков, П. Орешин. Некоторое время к ним был близок С. Есенин, впоследствии вышедший на самостоятельную и широкую творческую дорогу. Современники видели в них самородков, отражавших заботы и беды русского крестьянства. Объединяли их также общность некоторых поэтических приемов, широкое использование религиозной символики и фольклорных мотивов.

Среди поэтов конца XIX - начала XX века были и такие, чье творчество не вписывалось в существовавшие тогда течения и группы. Таковы, например, И. Бунин, стремившийся продолжать традиции русской классической поэзии; И. Анненский, в чем-то близкий к символистам и в то же время далекий от них, искавший свой путь в огромном поэтическом море; Саша Черный, называвший себя “хроническим” сатириком, блестяще владевший “антиэстетическими” средствами обличения мещанства и обывательщины; М. Цветаева с ее “поэтической отзывчивостью на новое звучание воздуха” .