Гнев - основной мотив цикла «Ямбы». Это явствует уже из эпиграфа - строки из сатиры Ювенала: «Негодование рождает стих». Гнев поэта созревал на основе самой действительности. Утвердиться в этом чувстве, так сказать, литературно Блоку помогла великая русская литература и прежде всего Некрасов, произведения которого Блок в эти годы внимательно изучал. Сохранился том Некрасова с пометками Блока - в стихотворении своего великого предшественника «Поражена потерей невозвратной» против строк: «Погасла и спасительная злоба, что долго так разогревала кровь» - Блок приписал: «Злоба - самый чистый источник вдохновения». Однако упрекнуть Блока в односторонности нельзя: он воспринял от Некрасова чувство «любовь-вражда», о котором сказал, что оно «неподдельное и настоящее». В «Ямбах» утверждается чувство гнева во имя любви. Мысли о большой, содержательной жизни, жажда переделки действительности на началах добра и справедливости составляют основу всего цикла, они с предельным лаконизмом выражены в стихотворении, открывающем цикл:

    * О, я хочу безумно жить.
    * Все сущее - увековечить,
    * Безличное - вочеловечить,
    * Несбывшееся - воплотить!
    * Пусть душит жизни сон тяжелый,
    * Пусть задыхаюсь в этом сне,
    * Быть может юноша веселый
    * В грядущем скажет обо мне:
    * Простим угрюмство - разве это
    * Сокрытый двигатель его?
    * Он весь - дитя добра и света,
    * Он весь - свободы торжество!

 





Затем в разных стихотворениях «Ямбов» читаем: «Храню я к людям на безлюдьи Неразделенную любовь», «Народ - венец земного цвета, Краса и радость всем цветам», «И сердце бьется слишком скоро, И слишком холодеет кровь, Когда за тучкой легкоперой Сквозит мне первая любовь…» «Но за любовью зреет гнев!» Растет презренье к страшному миру. «Презренье созревает гневом, А зрелость гнева есть мятеж». Идея мятежа с большой силой и смелостью выражена во многих стихотворениях цикла, но особенно в стихотворении «Тропами тайными, ночными», которое (как и «Я ухо приложил к земле») было написано в день реакционного переворота - 3 июня 1907 года. Оно оказалось настолько смелым, что Блоку удалось его опубликовать лишь в 1909 году. И в самом деле, призыв «Гроба, наполненные гнилью, Свободный, сбрось с могучих плеч!» (в черновом варианте вместо «свободный» было - «рабочий») не мог быть воспринят иначе, как революционный клич. Не исключено, что в стихотворениях «Я ухо приложил к земле» и «Тропами тайными ночными» сказалось воздействие на Блока пролетарской поэзии. Об этом свидетельствуют и прямое обращение к пролетарию (первое из названных стихотворений в рукописи называлось

Блоку хочется, чтоб его поэзия проповедовала идеи добра: «Он весь - дитя добра и света, он весь - свободы торжество!» Исследователи не без основания проводят параллель между этими строками (из стихотворения, открывающего цикл «Ямбы») и знаменитыми пушкинскими:

    * И долго буду тем любезен я народу,
    * Что чувства добрые я лирой пробуждал,
    * Что в мой жестокий век восславил я свободу
    * И милость к падшим призывал.

Будучи беспредельно искренним и беспощадно требовательным к себе, доходя порой до самобичевания, Блок говорил не только об «угрюмстве», но и о «яде» своих стихов (вспомним, что ядовитым он называл модернизм). В письме к студенту А. Арсенишвили (впоследствии - советский литературовед) от 8 марта 1912 года он писал: «…что для Вас мои стихи? Только ли «елисейские поля» или морфий? Если так, то виноваты мы оба: Вы, не прочитавший между строк больше того, чем сумел (но ведь хотел!) написать я; и я, не сумевший написать того, что хотел, засадивший в тюрьму сладких гармоний юношу, который у меня в груди… если Вы любите мои стихи, преодолейте их яд, прочтите в них о будущем».

Величие Блока как художника и гражданина в том и состоит, что он сумел выйти к гражданским и оптимистическим темам и, пусть часто в сложных ассоциациях и очень глубоком подтексте, сказать о будущем. Он понимал также, что будущее само не придет («Дай гневу правому созреть, приготовляй к работе руки»), и потому радостно приветствовал бунты и мятежи, ожидал их с горячим нетерпением, глубоко воспринял идею революции. В письме к В. Розанову (февраль 909) он писал: «Современная русская государственная машина есть, конечно, гнусная, слюнявая, вонючая старость… Революция русская в ее лучших представителях - юность с нимбом вокруг лица. Пускай даже она не созрела, пускай часто отрочески не мудра,- завтра возмужает. Ведь это ясно, как божий день».

Жизнь, однако, все неумолимее требовала активности гражданина. Блок был из тех людей, кто мог стать художником, «только чувствуя себя гражданином». Поэт закономерно пришел к тому, о чем так четко заявил уже после Октября: «Я боюсь каких бы то ни было проявлений тенденции «искусство для искусства», потому что такая тенденция противоречит самой сущности искусства и потому что, следуя ей, мы в конце концов потеряем искусство…» (дневниковая запись  апреля 1919 г.).