Александр Блок жил и творил на рубеже двух эпох: он оказался последним великим поэтом старой России, завершившим поэтические искания всего девятнадцатого века, и его же именем как автора поэм “Двенадцать” и “Скифы” открывается первая страница русской поэзии нового времени. По природе своего гениального дарования А. Блок был лириком: если самые знаменитые его пьесы и поэмы на протяжении времени претерпевали разное к себе отношение, от восторга до неприятия, то его лучшие любовные стихотворения всегда считались образцом совершенной поэзии наравне с шедеврами А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева и А. А. Фета. Главной особенностью его лирических стихотворений является то, что они всегда были нерасторжимо связаны не только с непосредственными событиями личной жизни поэта, но и с историей, временем, в которое ему довелось жить. “Личная страсть поэта, - считал А. Блок, - всегда насыщена духом эпохи”. Сам он прошел через многие испытания, обманы, соблазны, прежде чем до конца осознал, чем становится любовь в бесчеловечных условиях “страшного мира”.

Цикл “Стихов о Прекрасной Даме” (1901-1902 гг.) ознаменовал начало творческого пути А. Блока как уже сложившегося и самобытного художника. Этот цикл был вдохновлен возлюбленной и женой поэта - дочерью великого русского ученого Любовью Дмитриевной Менделеевой. В то время А. Блок находился под сильным влиянием идей Платона, идеалистической философии поэта Владимира Соловьева, в стихах которого божественная сила, призванная возродить и преобразить человечество, была воплощена в образе Вечной Женственности. Так и А. Блок в своей возлюбленной видит не обычную земную девушку, а ипостась Божества - Деву, Зарю, “Жену, облеченную в солнце”. Себя он при этом ощущает рыцарем, давшим обет вечного служения своей возлюбленной, своей Прекрасной Даме:

Вхожу я в темные храмы, .
Совершаю бедный обряд. 
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.-...

Поэт воображал себя “богом таинственного мира”, думал, что вся вселенная заключена в его мечтах.

Уже в самых ранних стихах А. Блока образ лирического героя раздваивается. Это не только “безрадостный и темный инок”, смиренно совершающий свое служение во имя Прекрасной Дамы, но и просто “красивый и высокий” юноша, полный жизненных сил.

Постепенно переживания отрока, который находил высшее свое назначение в том, чтобы зажигать свечи перед ликом своей возлюбленной, сменяются иными страстями, вполне земными, бурными, непокорными. Прекрасная Дама уступает место земной женщине “с живым огнем крылатых глаз” - воплощению любви-страсти, наполнившей всю душу поэта, которая “никому, ничему не верна”. Это и “Незнакомка”, которая, “дыша духами и туманами”, одна садится у окна в ресторане на Озерках, - лирический шедевр раннего Блока, и героиня “Снежной маски”, и Фаина.

Циклы “Снежная маска” и “Фаина” связаны с увлечением А. Блока актрисой мейерхольдовского театра Натальей Николаевной Волоховой. “Среброснежные ночи”, певучие вьюги, темные дали, летящие звезды, “блистательный бег саней” - все это слилось в нерасторжимое художественное единство в “Снежной маске”, которую А. Блок, подчеркивая ее внутреннюю цельность, назвал в рукописи “Лирической поэмой”. В ней закреплены типические черты тогдашней художественной манеры поэта - метафорический стиль и завораживающая музыка стиха.

Если в “Снежной маске” женский образ выступает еще как некий символ стихийно-трагической страсти, то в “Фаине” уже возникает конкретный характер “темной женщины”, “женщины-змеи”: 

Но в имени твоем безмерность, 
И рыжий сумрак глаз твоих 
Таит змеиную неверность...

Важный аспект образа Фаины - воплощение свободы и удали национального русского женского характера. Почти по-некрасовски звучат строки:

Смотрю я - руки вскинула.
В широкий пляс пошла.
Цветами всех осыпала
И в песне изошла.

Придет время, и А. Блок поймет, что “нельзя любить цыганские сны - или можно только сгорать” (так пишет он в своем дневнике). Пробуждение от этих снов составит новую главу в его любовной лирике.

Бесконечная, тянувшаяся из года в год путаница отношений с Любовью Дмитриевной, в которой поэт сам был во многом виноват, поддавшись искушениям своего циничного века, была для А. Блока источником тяжких душевных мучений. Но она же питала его творчество, и мы обязаны ей возникновением многих лирических шедевров. Образ “единственной на свете”, сладостные и горькие воспоминания о том “чудесном”, что происходило в 1898- 1902 гг., сознание своей вины и безвыходности того, что случилось, - эта нить в лирике А. Блока не рвется до самого конца. Всем знакомы непосредственно адресованные жене такие стихотворения, как “О доблестях, о подвигах, о славе...” (1908 г.), “Приближается звук...” (1912 г.) и, конечно, “Перед судом” (1915 г.), где есть полные высшей мудрости и бесконечной, выстраданной любви строки:

Я не только не имею права,
Я тебя не в силах упрекнуть

 



За мучительный твой, за лукавый,
Многим женщинам сужденный путь... 
Эта прядь - такая золотая
Разве не от старого огня? 
Страстная, безбожная, пустая,
Незабвенная, прости меня!

Но это не просто отражение личной драмы в стихах. Драма поэта, преобразившись в явление искусства, органически вошла в общий исторический и идейно-нравственный контекст поэзии А. Блока. Особенно это очевидно в тех стихотворениях, где образ возлюбленной соединяется с образом Родины, России. Причем у А. Блока, в отличие от старых русских поэтов, родина чаще всего не мать, а именно жена или невеста. Вот заключительная строфа стихотворения “Осенний день”:

О, нищая моя страна,
Что ты для сердца значишь?
О, бедная моя жена,
О чем ты горько плачешь?

Поэт осознает, что невозможно никакое счастье, пока не найден ответ на эти вопросы, он утверждает единство любви со всем миром переживаний и раздумий человека, видит их взаимосвязь и взаимопроникновение.

Даже рисуя картины “страшного мира”, он не может отрешиться от памяти о своей личной драме, которая, как он понимает, есть тоже порождение этого мира, покалечившего души людей, расшатавшего их нравственные устои. Размышления о безвыходности существования в стихотворении “Ночь - как ночь, и улица пустынна...” дополняются пронзительной нотой личной беды:

Для кого же ты была невинна 
И горда?

Так восторженный юноша, погруженный в мистические фантазии, с годами превратился в художника сурового и гневного, строгого судью, беспощадного ко всякого рода лжи и безответственному “легкому веселью”.

Подлинная жемчужина любовной лирики А. Блока - цикл “Кармен” (1914 г.), десять стихотворений, обращенных к оперной певице Любови Александровне Дельмас. Поэт много писал о могучей освободительной страсти, высоко поднимающей человека над миром обыденщины, но никогда еще переживание такой страсти не достигало в его стихах подобного накала, как в “Кармен”:

И я забыл все дни, все ночи.
И сердце захлестнула кровь
Все - музыка и свет...

Во всей его лирике трудно найти более звонкие, ликующие и восторженные ноты. В то же время Блок не был бы Блоком, если бы не внес в свою широкую, мажорно звучащую симфонию трагических нот:

Но как ночною тьмой сквозит лазурь.
Так этот лик сквозит порой ужасным.
И золото кудрей - червонно-красным, 
И голос - рокотом забытых бурь.

Цикл “Кармен” написан на известный сюжет Мериме, написан на общедоступном языке - в прославление живой, человеческой страсти, не совместимой ни с эстетизмом, ни с чем искусственным, придуманным.

Так на пути “от личного к общему”, говоря словами поэта, существенным образом менялось содержание его любовной лирики. Если сначала любовь для лирического героя А. Блока - это нечто бесплотное и неземное, после - безрассудная стихия, “буря цыганских страстей”, то потом в ней все больше проступают черты светлые и подлинно человеческие, гармонически прекрасные. Лирика поэта с годами все больше становилась зовом к будущему, призывом к подвигу, к тому, чтобы освободить возлюбленную, невесту, Россию, принести ей “на острие копья - весну”. Эта эволюция и обусловила ее особое место в мировой литературе, снискала ей любовь многих и многих поколений.