Облава – на кого? Облава – почему? Сколько этих облав было в двадцатом веке! Облава на немцев Поволжья и крымских татар, облава на Ахматову и Зощенко, облава на многих ученых, облава на Пастернака, Сахарова, Солженицына. Облава на крестьян, на интеллигенцию, на народ. Облава стала формой существования общества и страны. Шаг вправо, шаг влево считается побегом. И все-таки бежали, шли на прорыв, сопротивлялись, сохраняли человеческое достоинство. "Но почему они тут стоят, кого ждут? И его осенило: они собрались ловить беглеца. Разошлись редкой цепью, как на войне или на зимней охоте на волка". "Облавой" называется повесть Быкова, "Облавой" называется ее последняя глава—кульминационная в повести. Хведор Ровба, окулаченный и раскулаченный, сосланный, под студеным Котласом в промерзшем болоте похоронивший жену, потом при страшных обстоятельствах дочь, через пять лет бежит и добирается до родного Недолища.

Безотказный труженик , хороший и работящий хозяин, честный человек—так можно его охарактеризовать. И все эти годы ссылки, мучений и страданий и сейчас во время побега не оставляет его один и тот же вопрос. Вопрос этот как лейтмотив проходит через всю повесть: "Наживал годами, за немалую копейку, кровавыми мозолями и хребтом— своим и жены, трясся над каждой соткой земли , над каждой соломиной и щепкой. И потерял все в один миг и сам очутился на каторге. Только за что? Это проклятое "за что" раскаленным гвоздем сидело у него в голове".—"Вот как нелепо получилось. Так не по-людски, так не по-божески. Почему так? Теперь у него, как у малого ребенка, были десятки и сотни таких почему, ответить на которые он не мог, сколько ни думал".—"Но как же все это стало возможно?" Вопросы, которые задает себе в повести Быкова белорусский крестьянин Хведор Ровба ,--это есть те самые краеугольные вопросы: почему и как все это стало возможным? И нет ничего труднее, чем ответить на них. Вообще, раскулачили не из-за того, что имел молотилку, а потому что донесли на него. Но главное, раскулачили "за то, что взял землю, за то, что работал с прибытком, за то , что любил свое дело". "Проклятая судьба уготовила ему в такое время родиться крестьянином".Вот за это и вот почему. Что же касается Змитера, который должен был Хведору тридцать рублей и который "подсказал раскулачить Хведора", то и эта деталь немаловажна.

Атмосфера ожесточения, злобы, ненависти давала возможность и сводить счеты, и поживиться, и вообще творить все что угодно. От произвола не был застрахован никто. И здесь Быков абсолютно прав. Как точен и в том, что Хведор с его "хозяйским чувством" изгнан из родного дома, а Змитер, "самый никудышный хозяин в деревне, у которого от бескормицы сдохла кобыла", бригадир. "Когтистым вороном закружилась" беда над Хведором. Наступило время воронов. И вот односельчане, комсомольские активисты, пограничники усраивают на Хведора, добравшегося-таки до бывшего своего дома, облаву, загоняют его в болото. И последнее, самое страшное в последние минуты жизни: во главе облавы "партийный сакратар", "зверуга", как назвал его накакнуне встретившийся старик, родной сын Миколка. Ни разу мы сами не видим Миколку , он постепенно входит в повествование через воспоминания и размышления отца. До самого последнего момента Хведор пытался ка-то оправдать сына: "не по своей злой воле, а из государственного интереса, "не по злобе, а по велению властей", и даже теперь, когда услышал голос сына, который командовал загонщиками: "Наверное не по своей воле—заставили". За несколько строк до конца повести мы услышим, как будет распоряжаться Миколка "твердым, начальственным голосом". Не заставили, сам все организовал, ведь собирался поменять фамилию, " чтоб, значит, ни духу". У Быкова нет трагизма карательного бытия сына, у него трагизм бытия отца.

"Этот чуть выше человеческого роста обелиск за каких-нибудь десять лет, что я его помнил, несколько раз менял свою окраску: был то белоснежный, беленный перед праздниками известкой, то зеленый, под цвет солдатского обмундирования; однажды проездом по этому шоссе я увидел его блестяще-серебристым, как крыло реактивного лайнера. Теперь же он был серым, и, пожалуй, из всех прочих цветов этот наиболее соответствовал его облику."
Это строки из повести Василя Быкова, которая называется "Обелиск". Книги о героях минувшей войны создаются, и обелиски им возводятся. Все дальше идет всесоюзный поиск тех, кто погиб смертью храбрых, и все больше имен открывает он. Память об отдавших жизнь за счастье сегодняшних поколений стучит в сердцах тех, кто воевал и вернулся с победой, и тех, кто не воевал, но постоянно и прочными эмоциональными связями слит с памятью о павших.

Василий Владимирович Быков стал участником войны в восемнадцать лет. Было военное училище, был фронт. Сначала пехота, потом истребительная противотанковая артиллерия. Подобно Василию Теркину из поэмы Александра Твардовского, все испытал, что положено было испытать бойцу: был ранен, был без вести павшим, даже имя его осталось на одной из братских могил тех лет. Поэтому во всесоюзном поиске, который ведется по разным направлениям, в том числе и литературной, есть своя тропа и у писателя Василия Быкова

Она-то и привела его к обелиску на котором значились пять имен подростков, погибших во время войны, а через годы и годы появилось еще одно имя - их учителя Алеся Ивановича Мороза.

Весь мир знает о подвиге польского педагога Януша Корчака, принявшего смерть в газовой камере вместе со своими воспитанниками, но не оставившего детей несмотря на предложение фашистского офицера. А сколько учителей приняли смерть, оставшись неизвестными миру?
Повесть В. Быкова звучит как реквием о них, становится литературным обелиском, им посвященным. Но этим обращением к прошлому не исчерпывается содержание произведения. В нем читатель стремится рассмотреть во всей протяженности судьбы тех, кто погиб в войну, и тех, кто выжил, но продолжает чувствовать себя бойцом. Бойцом за справедливость, за восстановление имен и подвига погибших.



 




Повесть пронизана характерной для творчества Быкова атмосферой раздумья, она раскрывает сердце читателя для восприятия нравственного смысла подвига. Автор строг к себе и своему поколению, потому что подвиг периода войны для него - основная мера гражданственной ценности и современного человека.



Возможно, кто-нибудь из скептически настроенных читателей повести спросит: а собственно, был ли подвиг? Ведь учитель Мороз за войну не убил ни одного фашиста. Это во-первых. Кроме того, он работал при оккупантах, учил, как и до войны, ребят в школе. Несправедливость подобного сомнения очевидна. Ведь учитель явился к гитлеровцам, когда те арестовали его пятерых учеников и потребовали прихода его, Мороза. В этом и есть подвиг. Правда, в самой повести автор не дает однозначного "да-нет" на этот вопрос. Он просто вводит две полемические позиции: Ксендзова и Ткачука. Ксендзов как раз убежден, что подвига не было, что учитель Мороз не герой и, значит, зря его ученик Павел Миклашевич, чудом спасшийся в те дни арестов и казней, чуть ли не всю оставшуюся жизнь потратил на то, чтобы имя Мороза было запечатлено на обелиске над именами пятерых погибших учеников.

Спор Ксендзова и бывшего партизанского комиссара Ткачука разгорелся в день похорон Миклашевича, который, как и Мороз, учительсвовал в сельской школе и уже одним этим доказал свою верность памяти Алеся Ивановича.

У таких, ак Ксендзов, есть достаточно рассудочных доводов против Мороза: ведь тот сам, оказывается, ходил в немецкую комендатуру и добился, чтобы открыли школу. Но комиссар Ткачук знает большее: он проник в нравственную сторону поступка Мороза. "Не будем учить мы - будут оболванивать они" - вот принцип, который ясен учителю, который понятен и Ткачуку, присланному из партизанского отряда, чтобы выслушать объяснения Мороза. Оба они познали истину: борьба за души подростков продолжается и во время оккупации.

Борьбу эту учитель Мороз вел до самого последнего своего часа. Несомненно, он понимал, что обещание фашистов освободить ребят, устроивших диверсию на дороге, если явится их учитель, - ложь, фарисейство. Но не сомневался он и в другом: если не явится, враги-изуверы используют этот факт против него, дискредитируют все то, чему он учил детей.

И он пошел на верную смерть. Знал, что казнят всех - и его и ребят. И такой была нравственная сила его подвига, что Павлик Миклашевич, единственный уцелевший из этих ребят, пронес идеи своего учителя через все жизненные испытания. Став учителем, он передал морозовскую "закваску" своим ученикам, и Ткачук, узнав, что один из них, Витька, помог поймать недавно бандита, удовлетворенно заметил: "Я так и знал. Миклашевич умел учить. Еще та закваска, сразу видать".

В повести, таким образом, намечены пути трех поколений: Мороза, Миклашевича, Витьки. Каждое из них достойно совершает свой героический путь, не всегда явно видимый, не всегда всеми признаваемый...

Писатель заставляет задуматься над смыслом героизма и подвига, непохожего на обычный, помогает вникнуть в нравственные истоки героического поступка. Перед Морозом, когда он шел из партизанского отряда в фашистскую комендатуру, перед Миклашевичем, когда он добивался реабилитации своего учителя, перед Витькой, когда он бросился защитить девушку, была возможность выбора. Поступить именно так или не поступать? Возможность формального оправдания их не устраивала. Каждый из них действовал, руководствуясь судом собственной совести. Такой человек, как Ксендзов, предпочел бы скорее всего устраниться; есть еще любители порицать и поучать, не способные на самопожертвование, не готовые творить добро ради других.

Спор, который ведется в повести "Обелиск", помогает понять преемственность героизма, самоотверженности, истинной доброты.