«Василий Теркин» Александра Трифоновича Твардовского — великая поэма, в которой отразилась вся правда о войне. В этом произведении представлена целая эпоха жизни народа в суровые годы войны.

В образе Василия Теркина поэт сумел выразить главное в русском национальном характере, выявить его лучшие черты. «Книга про бойца» — это произведение «без особого сюжета», «без начала, без конца», так как на войне, когда в любую минуту можно погибнуть, «кто доскажет, кто дослышит — угадать вперед нельзя...» Сознавая свою большую ответственность очевидца, Твардовский размышляет о своем герое и говорит: 

В чем-то я его богаче, — Я ступал в тот след горячий, Я там был. Я жил тогда...
Вот перед нами первая глава «От автора». Здесь Твардовский определил пафос поэмы: изображение правды, какой бы она ни была.

... А всего иного пуще Не прожить наверняка — Без чего? Без правды сущей, Правды, прямо в душу бьющей, Да была б она погуще, Как бы ни была горька.

События поэмы происходят на фронте, то есть на той полосе земли, где непосредственно готовились и шли сражения. Сюжет «Теркина» дает ответ на всенародный вопрос: как победить, что для этого нужно? Есть в поэме и героизм, и человечность, и та «скрытая теплота патриотизма», которая была у Льва Толстого при описании другой Отечественной войны— 1812 г. Эта параллель не случайна. Ведь эпический герой Твардовского — русский солдат, наследник своих героических предков: Тем путем идем суровым, Что и двести лет назад.
Проходил с ружьем кремневым Русский труженик-солдат.

Путь русского труженика-солдата, советского солдата печальных дней отступления, возникает в главе  «Перед боем»:

Вслед за властью за советской, Вслед за фронтом шел наш брат...
Но в этой горькой картине больше оптимизма и веры в конечную победу, чем в иных бравурных маршах. В знаменитой главе «Переправа» трагическое переходит в героическое: Бой идет — святой и правый, Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле. Обычное, «мирное» слово «переправа» приобретает трагическое звучание: Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый, 
Снег шершавый, кромка льда...
Кому память, кому слава,
Кому темная вода, —
Ни приметы, ни следа...

Динамичные, скупые, точные в описании событий строки поэмы потрясают читателя. Твардовский разворачивает картину трагической гибели русских солдат. Глубокая скорбь звучит в этих строчках: И увиделось впервые, Не забудется оно: Люди теплые, живые Шли на дно, на дно, на дно...

 




В центре поэмы — народный характер, обобщенный в образе Василия Теркина. Это не просто балагур и весельчак, каким он кажется с первого взгляда. В главе «На привале», где он впервые рассказывает о себе — молодом бойце, мы узнаем, что ему уже порядком досталось от войны. Он был трижды в окружении: «Был рассеян я частично, А частично истреблен... Но, однако, жив вояка».

И вот приходит к солдатам Теркин со своей «политбеседой», короткой и простой: Я одну политбеседу повторял: — не унывай, Не зарвемся, так прорвемся. Будем живы — не помрем. Срок придет, назад вернемся, Что отдали — все вернем.

Тяжела война, страшны потери, но самый большой урон — это уныние, отчаяние, безверие. Солдату нужно крепиться. Вот и вся теркинская «пропаганда», но сколько в ней спрессовано народной мудрости и уверенности в том, что зло не может быть бесконечным и безнаказанным.

Теркин встает перед всеми как бывалый солдат, для которого жизнь — это оставшийся от отца дом, милый, обжитой и находящийся в опасности. Он — работник, хозяин и защитник этого дома. В Теркине чувствуется большая душевная сила, стойкость, умение подниматься после каждого удара. Вот он шуткой смягчает рассказ о трех «сабантуях»; вот-он ест «со смаком» солдатскую пищу; вот невозмутимо укладывается на сырой земле под дождем, укрывшись «одной шинелькой».

Мечта Теркина о награде («Я согласен на медаль») — это не тщеславное желание прославиться или выделиться. На самом деле это желание увидеть родные края и родных людей свободными. В главе «О горе», когда Теркин с любовью, с «дрожью сердечной» вспомнил родную смоленскую землю, глотнул ее воздух, услышал ее голос, восклицает от всей души: Мне не надо, братцы, ордена, Мне слава не нужна, А нужна, больна мне Родина, Родная сторона!
Не раз смерть встает в «книге про бойца» в самых различных обстоятельствах и обличиях. О ней сказано без смягчения, в прямых словах и точных подробностях: Ждут, молчат, глядят ребята, Зубы сжав, чтоб дрожь унять... Ты лежишь ничком, парнишка Двадцати неполных лет. Вот сейчас тебе и крышка.

Вот тебя уже и нет. Смерть тушит все краски жизни, она подло обкрадывает человека. Инстинктивному страху смерти нужно уметь по-человечески противостоять, если не можешь ее одолеть. Нет, товарищ, зло и гордо, Как закон велит бойцу,
Смерть встречай лицом к лицу И хотя бы плюнь ей в морду, Если все пришло к концу...
Знаменательно то, что Теркин живет как бы в двух измерениях: с одной стороны, это вполне peaльный солдат, стойкий боец Советской Армии. С другой стороны, это русский сказочный солдат- тырь, который в огне не горит и в воде не тонет.

Богатырь не тот, что в сказке — Беззаботный великан, А в походной запояске, Человек простой закваски... В муках тверд и в горе горд Теркин жив и весел, черт!
Василий Теркин стал любимейшим героем; он раньше автора, создавшего его, был воплощен в скульптуру, установленную на Смоленщине. Твардовский нигде не описал внешность Теркина, но этот герой узнаваем:

То серьезный, то потешный, Нипочем, что дождь, что снег, —, В бой, вперед, в огонь кромешный, Он идет, святой и грешный, Русский чудо-человек.
Вот такой он Василий Теркин, «святой и грешный» «чудо-человек». Повесть памятной годины, Эту книгу про бойца Я и начал с середины И закончил без конца С мыслью, может, дерзновенной
Посвятить любимый труд	
Павших памяти священной, Всем друзьям поры военной, Всем сердцам, чей дорог суд.

Я считаю, что Твардовский совершенно прав — настоящая поэзия не имеет ни конца, ни начала. А если она рождена раздумьями о судьбе и ратном подвиге целого народа, то и подавно может рассчитывать на вечность.