В период с 1839 по февраль 1840 года в журнале «Оте­чественные записки» были напечатаны три новеллы Лермонтова: «Бэла», «Фаталист», «Тамань». Полностью роман с общим заголовком «Герой нашего времени» вышел в 1840 году и состоял из пяти повестей и расска­зов. 

Они были расположены в таком порядке: «Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань», «Княжна Мери» и «Фаталист». В таком построении романа Лермонтова заключается одна из его особенностей. Дело в том, что события на самом деле разворачиваются не в том по­рядке, как они представлены автором. Если исходить из хронологии, повести и рассказы должны располагать­ся таким образом: «Тамань», «Княжна Мери», «Фата­лист», «Бэла», «Максим Максимыч». Нарушив хроно­логию событий, Лермонтов тем самым добился большо­го литературного эффекта. В «Бэле» главный герой предстает каким-то таинственным, неразгаданным су­ществом. Это впечатление усиливается после рассказа «Максим Максимыч», слегка приоткрывается в «Тама­ни», полностью раскрывается в «Княжне Мери» и свое­образной точкой в раскрытии характера Печорина яв­ляется новелла «Фаталист».

Особенностью романа является и то, что герой пред­ставлен тремя разными лицами, тем самым достигается наиболее объективная оценка Печорина. В начале о нем рассказывает Максим Максимыч, потом он представля­ется глазами автора, а затем Печорин раскрывает сам себя через дневниковые записи.Стоит особо отметить язык произведения. До «Ге­роя нашего времени» русская беллетристика не знала такого яркого, блестящего прозаического языка, ка­кой продемонстрировал Лермонтов. Белинский гово­рил по этому поводу: «Вся повесть насквозь проникну­та поэзией, исполнена высочайшего интереса. Каждое слово в ней так глубоко-знаменательно, каждое поло­жение так интересно, так живо обрисовано! Слог пове­сти — то блеск молнии, то удар меча, то рассыпаю­щийся по бархату жемчуг».

Роман Лермонтова явился и первым психологичес­ким произведением в русской литературе. Л. Толстой как-то выразился: «Если бы жив был Лермонтов, не нужны были бы ни я, ни Достоевский», тем самым при­знавая, что их истоки реалистического и психологичес­кого изображения характеров восходят к творчеству Лермонтова.

Психологизм романа проявляется в сложных И про­тиворечивых поступках главного героя, в его диалогах с другими персонажами, в описании его поведения, в его размышлениях о своей судьбе, предназначении, стрем­лениях, чувствах и т. д. Буквально каждый поступок, каждый жест, каждая фраза имеет авторский коммента­рий, передающий их истинное значение, в каком психо­логическом состоянии произнесено слово, допущен жест, сделан поступок.

Нередко автор в жесте, в мимике, в поступке обнару­живает перед читателем скрытый мир внутренних чувств и переживаний героев. Нам не сообщается, что они ис­пытывают, но интонации голоса, внешние признаки пе­реживания настолько выразительны, что мы понимаем все, что происходит в душе героев. Лермонтов создает условия для того, чтобы читатель смог догадаться, что думает, как переживает человек то или иное событие.

 




Белинский справедливо указывал на повесть «Княж­на Мери», как главную в романе. Дело не только в том, что она занимает центральное место в композиции произведения. В этой повести Печорин рассказывает о самом себе, раскрывает свою душу. И недаром в преди­словии к «Журналу Печорина» сказано, что в нем пе­ред нашими глазами предстанет история «души чело­веческой». Здесь сильнее всего проявляются особенно­сти «Героя нашего времени» как психологического романа.

В дневнике Печорина мы находим его искреннюю исповедь, в которой он раскрывает свои мысли и чув­ства, беспощадно бичуя свои слабости и пороки. Здесь даны и разгадка его характера, и объяснение его по­ступков.

Подчеркивая социальный характер трагедии поколе­ния, к которому принадлежал Печорин, Чернышевский писал: «Лермонтов понимает и представляет своего Пе­чорина как пример того, какими становятся лучшие, сильнейшие, благороднейшие люди под влиянием об­щественной обстановки их круга».

Печорин воспринимается читателями как жертва сво­его времени. Но оправдывает ли Лермонтов его поступ­ки, его настроение? В бессонную ночь, накануне дуэли с Грушницким, герой романа как бы подводит итоги про­житой жизни. «Пробегаю в памяти мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился? — размышляет Печорин. — А верно, она су­ществовала, и верно, было мне назначение высокое, по­тому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками стра­стей, пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл бла­городных стремлений, лучший цвет жизни».

Какие горькие признания! То, что мы узнаем о Печо­рине из его дневника, из рассказов других действую­щих лиц, вызывает к нему двойственное чувство. Мы не можем не осуждать Печорина за его отношение к Бэле, к княжне Мэри, к Вере, к доброму Максиму Мак­симовичу. Но мы не можем не сочувствовать ему, когда он едко высмеивает аристократическое «водяное обще­ство», разбивает козни Грушницкого и его приятелей. Мы не можем не видеть, что Печорин на голову выше окружающих его людей, что он умен, образован, талан­тлив, храбр, энергичен. Нас отталкивает равнодушие Печорина к людям, его неспособность к настоящей люб­ви, к дружбе, его индивидуализм и эгоизм. Но нас увле­кает Печорин своей жаждой жизни, стремлением к луч­шему, умением критически оценивать свои поступки. Он глубоко несимпатичен нам «жалкостью действий», теми своими поступками, которыми он приносит стра­дания другим людям. Но мы видим, что он сам глубоко страдает.

Герой романа говорит о себе: «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его...». Каковы причины этой раздвоенности? «Моя бесцветная молодость протекла в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца; они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни...» — признается Печорин. Он научился быть скрытным, стал злопамятным, желчным, завистливым, честолюбивым, сделался, по его словам, нравственным калекой.

Печорин — эгоист. Но еще пушкинского Евгения Онегина Белинский назвал страдающим эгоистом поне­воле. То же самое можно сказать и о Печорине. По мне­нию Белинского, «это Онегин нашего времени — Герой нашего времени. Несходство их между собою гораздо меньше расстояния между Онегой и Печорою».