«Герой нашего времени» — не просто портрет героя эпохи. Перед нами, как сказано в Предисловии к «Журналу Печорина», история души человеческой. Вначале — в первой молодости героя — бешеная погоня за всеми удовольствиями, которые можно получить за деньги, большой свет, любовь светских красавиц, попытка заняться наукой — и разочарование во всем. Далее — радостные надежды проявить свои силы в новой обстановке — на Кавказе. Встреча с таинственными людьми в Тамани, овеянная жаждой романтики, — и трезвое пробуждение: таинственные люди оказываются контрабандистами, слепой — жалким воришкой... Следующий этап жизни героя — Пятигорск, «водяное общество», страстное желание возмутить размеренную, устоявшуюся жизнь дворянобывателей и — еще более горькое сознание своей обреченности и ненужности. Позднее — история с Бэлой, вера в обновляющую силу любви цельной, необыкновенной натуры — и снова горькое разочарование: «Любовь дикарки не многим лучше любви знатной барыни: невежество и простосердечие одной так же надоедает, как и кокетство другой». Наконец, возвращение в Петербург, очевидно, еще большее охлаждение героя, поездка в Персию (на пути — встреча с Максимом Максимычем, подчеркивающая равнодушие Печорина) — и смерть. Изменения характера Печорина сказались даже на его внешности. Сначала он пишет о себе: «На вид я еще мальчик; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит». Совершенно иным он предстает перед нами в конце своего жизненного пути, в повести «Максим Максимыч».

Такова схематично история героя, история его души. С полным правом он мог сказать о себе: «...зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные». Но высокое назначение не было угадано, и силы необъятные остались без приложения. Многостороннему изображению характера Печорина способствует «разорванная» композиция романа, «перестановка» глав, нарушающая плавное хронологическое развитие сюжета. Если следовать хронологии, нужно было бы Предисловие к «Журналу Печорина» поместить в конце романа, а главы «Бэла» и «Фаталист» — где-то в середине. Но Лермонтов решил идти от внешних впечатлений о герое, от его поступков — к внутреннему миру. Первая часть рисует Печорина как бы «извне», глазами других людей, Максима Максимыча и автора-рассказчика. Перед нами странный, загадочный характер человека, видимо, необыкновенного, но вместе с тем исполненного пороков. В предисловии к роману автор замечает, что этот характер не выдумка: «это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Автор указывает, что таких людей он «слишком часто встречал». Вторая часть романа раскрывает характер Печорина как бы «изнутри», обнажает мотивы его странных поступков, его отношение к себе, содержит его самооценки. Для Лермонтова всегда было важно увидеть сложное движение психологии человека, приводящее к тому или иному поступку.



 




В Предисловии к «Журналу» акцент сделан не на пороках Печорина, а на его беспощадной искренности, на отсутствии в нем тщеславия. Автор Предисловия (рассказчик) надеется, что читатели, может быть, найдут «оправдание поступкам, в которых до сей поры» обвиняли Печорина, — безоговорочного осуждения героя нет. Упоминание в Предисловии о смерти Печорина подчеркивает искренность героя: он писал для себя, а не для других, и только случай помог опубликовать его записки.


Обратив внимание читателя на «странности» Печорина, представив его так, как воспринимали подобных героев люди обыкновенные, и вместе с тем заинтриговав читателя, Лермонтов далее ставит задачей обнаружить истинную сущность характера героя и бросить свет на причины его «странного» поведения. Внимание читателя приковано к тем страницам, где Печорин показан мятежной, активной натурой, человеком, не приемлющим спокойной, размеренной жизни, постоянно готовым к борьбе, к какому-то бунту против общества, а иногда — и к мести ему. Мы сталкиваемся с попытками героя найти для себя хотя бы подобие жизни, деятельности, движения, испытать полноту чувств. «... Я люблю врагов, хотя не по-христиански», — говорит он о себе, заявляя, что именно борьбу он называет жизнью. Активность героя, однако, может проявиться лишь как акция, враждебная окружающему обществу, и это лишний раз указывает на то, что общество устроено неразумно. Если в «Тамани» он в значительной мере был вовлечен в приключение, то в Пятигорске, среди «водяного общества», он сам пытается создать — и создает — конфликтную ситуацию, потому что размеренная жизнь враждебна его существу. Другое дело, что эта ситуация мелка и недостойна могучей натуры Печорина, но он был доволен и тем, что бросил камень в стоячее болото. В отношениях с Верой Печорин выглядит человеком сильных страстей, но и деспотом, причиняющим страдания другим, и несчастным существом, способным на горькое раскаяние и на угрызения совести. Он значительно выше Мери — заурядной представительницы своей среды, но в чем-то и ниже ее: она целиком отдается своему чувству, а Печорин из холодного расчета играет в любовь, хотя и казнит себя за это.

В сравнении с Грушницким ярче выступает сложность и глубина натуры Печорина, его благородство, гордость, поэтичность (недаром он осуждает Грушницкого за отсутствие в его душе поэзии). И тем не менее — и не без оснований — он обвиняет себя в эгоизме, и в неспособности к дружбе, и в страсти к противоречиям, и в бесплодности существования. Да и в самом деле, нужно ли было человеку глубокого ума избирать средством мщения «водяному обществу» такое ничтожество, как Грушницкий? Сопоставление с Вернером усиливает впечатление от некоторых качеств Печорина; Вернер — скептик, сдержан в проявлении чувств, в нем живет душа испытанная и высокая, но, в отличие от Печорина, он абсолютно пассивен и ничего не сделает, чтобы утвердить свою личность, — ни хорошего, ни дурного. Нетрудно заметить, что в эти три образа — Печорина, Вернера и Грушницкого — Лермонтов внес автобиографические черты. Хотя он в предисловии и отрицает свою общность с героями своих повестей, но это отрицание — элемент литературной игры. То обстоятельство, что собственные чувства Лермонтов проверил на своих героях и осудил в них некоторые черты своей личности, указывает, что он начал «сжигать то, чему поклонялся», что он был уже на пути к новой жизни, к новым идеалам. «Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится... и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус...» Герой винит в своем одиночестве главным образом самого себя, но Лермонтов наталкивает читателя на более широкие выводы.

«Герой нашего времени» — первый в русской литературе психологический роман, основной интерес которого сосредоточен на внутренней жизни героя, на его «поведении» и оценке собственных поступков, мыслей и чувств. В то же время — это первый философский русский роман, в котором судьба героя и становление его характера осмысляются в категориях «добра» и «зла», необходимости и свободы», — писал критик И. Виноградов.