Некоторые писатели, вступавшие в конфликт с действительностью, находили или пытались найти утешение в религии. Лермонтов был в очень сложных отношениях с церковью и Богом. Еще в юные годы он создал стихотворение "Ангел" (напечатанное в 1839 году):
По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.

Душа человеческая, ниспосланная Богом на Землю, "в мир печали и слез", томится в земной юдоли и, не найдя счастья, порывается обратно к небесам. В стихотворении, написанном позднее, в 1837 году ("Когда волнуется желтеющая нива..."), Лермонтов яркими красками воспроизводит прелести родной природы, чувство охватывающего его счастья и связывает их с Богом: Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе,- И счастье я могу постигнуть на Земле, И в небесах я вижу Бога. Но одновременно иногда у Лермонтова появляются произведения, отмеченные богоборческой направленностью. Таково, например, стихотворение "Благодарность", опубликованное в 1840 году:
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был...


 





Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.

Злая ирония по отношению к всевышнему несомненна. Антицерковные, а то и богоборческие мотивы пронизывают поэмы "Мцыри" и "Демон". Однако религиозное чувство Лермонтова было двойственным. Поэтизация таинственной силы слова или стиха, которые, как заветный ключ, способны открывать человеческие сердца, часто встречаются в его стихотворениях. Вообще, даже во многих из тех произведений, где Лермонтов раскрывал свои тяжелые переживания и настроения, сказалась характерная особенность его творчества, отмеченная М. Горьким: его пессимизм - "действенное чувство, в этом пессимизме ясно звучит презрение к современности и отрицание ее, жажда борьбы и тоска, и отчаяние от сознания одиночества, от сознания бессилия". Переплетение этих мотивов, среди которых жажда борьбы занимает не последнее место, определяет своеобразие таких стихотворений, как "Смерть Поэта", "Как часто пестрою толпою окружен..." и другие.

Интересно сравнить это стихотворение с другой "Молитвой ", написанной в 1839 году ("В минуту жизни трудную..."). По словам А.О. Смирновой-Россет, оно было написано специально для М.А. Щербатовой: "Машенька велела ему молиться, когда у него тоска. Он ей обещал и написал эти стихи". В "Молитве" с психологической и поэтической проникновенностью передано состояние душевной просветленности. Оно противопоставлено "трудной минуте жизни", обычному для лирического героя Лермонтова настроению тяжелой рефлексии и скептицизма:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко-
И верится, и плачется,
И так легко, легко...
Вместе с тем "святая прелесть" слов чудной молитвы предстает и как власть слова над человеком - "сила благодатная " "слов живых",-что сближает "Молитву" со стихотворением "Есть речи-значенье...", воспевающим могуще ство "из пламя и света рожденного слова". Это как бы самопроизвольность светлого душевного порыва, которому отдается поэт. Естественность и прозрачность этого порыва заставляют Лермонтова обратиться к лексике и интонации, близким к стихии народной поэзии. Душевный порыв находит выражение в особой мелодичности стиха, в использовании певучих дактилических рифм.

Иногда это стихотворение рассматривалось как свидетельство отхода Лермонтова от мятежности к религиозному смирению, однако такие переходы не были характерными для поэта. Еще в 1841 году В.Г. Белинский подчеркнул, что "...из того же самого духа поэта, на которого вышли такие безотрадные, леденящие сердце человеческие звуки, из того же самого духа вышла и эта молитвенная, елейная мелодия надежды, смирения и блаженства в жизни жизнию...". Более сорока композиторов переложили эти стихи на музыку, создав тем самым замечательные романсы. Религиозные мотивы звучат и в стихотворении "Молитва " ("Я, матерь Божия, ныне с молитвою..."), выражающем страстную мольбу о счастье для "девы невинной", "души достойной ", "сердца незлобного". Оно строится как монолог лирического героя - мольба о счастье любимой женщины, о ее душе. Современники высказывали предположение, что в стихотворении идет речь о В.А. Лопухиной. В ходе монолога вырисовываются три образа: Божьей матери, лирического героя и той возлюбленной, о которой он молится. Внутренняя драма героя, одинокого странника с "пустынной душой ", отодвинута на второй план. На первый план выступает образ героини - ее нравственная чистота и беззащитность перед враждебными силами "мира холодного". Мольба за нее освещает с новой стороны образ самого героя: трагедия духовного одиночества не разрушила его глубокого участия и заинтересованности в судьбе другого человека. "Молитва" проникнута интонацией просветленной грусти, связанной с особым преломлением в этом стихотворении религиозных мотивов: существование "незлобного сердца", родной души заставляет героя вспомнить о другом, светлом "мире упования", в котором "теплая заступница" охраняет весь жизненный путь "достойной души" и ангелы осеняют ее на пороге смерти. Вместе с тем герой отвергает традиционные формы обращения к Богу с молитвой о себе ("Не о спасении, не перед битвою, /Не с благодарностью иль покаянием, / Не за свою молю душу пустынную"), как бы заведомо зная, что благодать не коснется его собственной "пустынной души".

На шестнадцать строк в этом стихотворении - всего шесть глаголов, ни одного из них нет в рифме, но зато фразы изобилуют прилагательными, чаще всего акцентными, рифмующимися. Интересна и метрика этого стихотворения: в нем используется четырехстопный дактиль, которому многочисленные трехсхемные ударения в сочетании с пропусками ударений в ряде сильных мест и сплошь дактилической рифмовкой придали своеобразный мелодический рисунок. Лермонтов ввел стихотворение в текст письма М.А. Лопухиной от 15 февраля 1838 года под названием "Молитва странника": "В завершение моего письма я посылаю вам стихотворение, которое я нашел случайно в ворохе своих путевых бумаг и которое мне в какой-то степени понравилось, потому что я его забыл - но это вовсе ничего не доказывает". Лермонтова можно было представить в динамике - в резких сменах душевных состояний, в быстром движении мысли, в постоянной игре лица. Но иногда он бывал задумчив и элегичен - и тогда обращался душой и пером к молитве...