Важнее всего... была в Гоголе та мысль, которую он приносил с собой в это время повсюду. Мы говорим об энергическом понимании вреда, производимого пошлостию, ленью, потворством злу, с одной стороны, и грубым самодовольством, кичливостью и ничтожеством моральных оснований — с другой. Он относился ко всем этим явлениям совсем не равнодушно...
П. В. Анненков, «Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 а.»

Тема Петербурга очень важна для русской литературы. К ней не раз обращались такие великие писатели, как А. С. Пушкин («Евгений Онегин», «Медный всадник», «Станционный смотритель»), Ф. М. Достоевский («Униженные и оскорбленные», «Бедные люди», «Белые ночи»), позднее появился роман А. Белого, который так и называется — «Петербург». Но право открыть читателю северную столицу принадлежит именно Н. В. Гоголю. Подтверждением этого является целый ряд его небольших произведений, объединенных в цикл «Петербургские повести».

По Гоголю, Петербург предстает неким городом-миражом, где нет места реальности: все в нем фальшиво и наигранно, вплоть до улыбок, которые являются «верхом искусства». И в то же время город, его улицы владеют жителями, их настроениями, помышлениями и судьбами. «Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет всё.
 Чем не блестит эта улица— красавица нашей столицы!.. Всемогущий Невский проспект!» Именно Невский проспект довел главного героя Пискарева — романтического художника с пылкой натурой — до самоубийства. Несладко в Петербурге пришлось и Акакию Акакиевичу Башмачкину из «Шинели», «маленькому человеку», всеми и повсюду обижаемому, который после своей смерти превратился в мстительный призрак.

Но огромному числу жителей Петербурга его жизнь приходится по душе. Один из таких счастливцев в качестве главного героя появляется на страницах «Невского проспекта» — повести, открывающей цикл. Образ этого молодого человека с фамилией Пирогов дан автором язвительно-карикатурно. Первые черты его характера, о которых мы узнаем благодаря прямым оценкам, — это необыкновенная самонадеянность, самодовольство и уверенность в том, что «нет красоты, могшей бы ему противиться». С особой иронией изображается «множество талантов, собственно ему принадлежавших», заключающихся в декламировании стихов из «Дмитрия Донского» и «Горя от ума» и «особенном искусстве пускать из трубки дым кольцами так удачно, что мог нанизать их около десяти одно на другое». Все это, напротив, говорит о бесталанности Пирогова, о неумении создать ничего своего. Мы понимаем, что герой «Невского проспекта» — человек ограниченный, с бедным воображением («умел очень приятно рассказать анекдот»). Его интересы тоже не блещут особой оригинальностью — «он любил поговорить об актрисе и танцовщице». Нужно отметить, что Пирогов недавно был произведен в чин поручика и чрезмерно гордился этим, стараясь намекнуть о своем повышении при любой возможности. Вообще у этого молодого человека было непреодолимое желание производить впечатление, особенно на дам, с которыми он вел себя неучтиво и пошло. Наиболее ярко это проявилось в отношении к замужней немке, к которой он имел низость приставать практически на глазах у ее мужа. И даже несмотря на то, что тот «грубо и невежливо» поступил с нашим героем (это привело его в ужасное негодование), в конце повести мы снова видим Пирогова счастливым и вполне довольным собой и жизнью.


 




Другим таким счастливым обитателем Петербурга является коллежский асессор Ковалев — человек, на время лишившийся собственного носа. Особое внимание он уделял, впрочем, как и многие другие, своей внешности, тщательно следя за тем, чтобы «воротничок его манишки был всегда чист и накрахмален». Этот персонаж вел типичный образ жизни холостяка, имел обыкновение каждый день прохаживаться по Невскому проспекту. Так же, как и Пирогов, он ни на минуту не мог позабыть своего звания, а еще «он никогда не называл себя коллежским асессором, но всегда майором». Большую роль для него играли чины, в разговоре о своих знакомых он не мог не упомянуть об их положении в обществе. «Я бываю по четвергам у статской советницы Чехтаревой»; «Подточина Пелагея Григорьевна, штаб-офицерша», — эти слова были произнесены самим Ковалевым. Даже то обстоятельство, что его собственный нос был в «мундире, шитом золотом, с большим стоячим воротником», поставило майора в тупик: не смел к нему подойти и страшно боялся заговорить. Главному действующему лицу повести «Нос» не чужды были и корыстные намерения. Он был готов и жениться, только если невеста, непременно, будет богата. Вообще наш герой не прочь «поамурничать».

Но самое ужасное то, что Ковалева совсем не изменило происшедшее с ним весьма странное событие, а именно — потеря носа. «И после того майора видели вечно в хорошем юморе, улыбающегося, преследующего решительно всех хорошеньких дам...»

Сравнивая этих двух героев из разных «Петербургских повестей» Гоголя, можно выявить общие черты, присущие основной части столичного населения. И Пирогов, и Ковалев ведут светский образ жизни, значительное место в котором занимает Невский проспект со всей его внешней мишурой. Мы понимаем, что в Петербурге процветает страшное чинопочитание. Достаточно только звания, «мундира, шитого золотом», и преклоняться будут даже перед обыкновенным носом в костюме статского советника.

Снова перечитывая эти повести, посмотрим на Пирогова и Ковалева через призму отношения Гоголя к пошлости их жизни. Разве не чувствуется за картиной их «счастья» горькая усмешка автора? Неслучайно рядом с ними в повестях петербургского цикла на острейшем контрасте возникают несчастные Пискарёв, Башмачкин, Чартков и Поприщин. В. Г. Белинский писан в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя»: «две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное о бок друг к другу. О, какой смысл скрыт в этом контрасте!»

Чего же хотел Гоголь от своего читателя? Уметь видеть красоту жизни, идти сквозь низкое и пошлое «счастье» к высокому, не предавать в себе человека, не потворствовать злу.