Появление в 1824 г. комедии Александра Сергеевича Грибоедова взбудоражило общество обеих столиц. Еще полностью не законченное произведение в многочисленных списках расходилось по литературным кружкам и салонам, передавалось от читателя к читателю. Успех комедии был, таким образом, предопределен заранее. Отмечая этот факт, Гончаров в своей статье «Мильон терзаний» писал: «Горе от ума» появилось раньше Онегина, Печорина, пережило их, прошло невредимо чрез гоголевский период, прожило эти полвека...переживет и еще много эпох и все не утратит своей жизненности».

Образ Чацкого вызывает и в наши дни такие же споры, как и во времена появления комедии. Русские и советские критики основным конфликтом этого произведения считали противопоставление «века нынешнего» с «веком минувшим». Трудно сказать, что по этому поводу думал сам Грибоедов, он не объяснялся, его сразу же отправили в почетную ссылку послом в Турцию, которая, как мы знаем, закончилась трагически.

Если считать Грибоедова выразителем декабристских идей, а Чацкого — будущим кандидатом в декабристы, то вероятнее всего было бы услышать от него провозглашение этих идей, пусть и в завуалированной форме. Тем более что отношение его к декабристам было сложным: фраза о том, что «сто прапорщиков хотят переменить весь общественно-политический строй России» пережила века. Будем считать, что «Горе от ума» — это все-таки собственный творческий взгляд его на положение в российском обществе после Отечественной войны 1812 г.

Противостояние «века нынешнего» и «века минувшего» в комедии существует как один из главных конфликтов. Просвещенные, образованные дворяне-военные, побывавшие в Европе во время минувшей войны, сопоставив некоторые, не совсем приятные для России факты, не могли размышлять по- старому. Именно для этого времени и характерно расслоение российского общества. Видимо, этот процесс и запечатлел автор. Вряд ли Чацкий вел бы себя так, как представлено в комедии, если бы был причастен к декабристам: все-таки это было тайное общество. Но именно появление таких людей и приветствовал Грибоедов.

Он «остер, умен, красноречив, в друзьях особенно счастлив» ... чувствителен, и весел, и актер. Он славно пишет, переводит.А еще горяч, искренен и непосредствен. То, что непонятно его уму или сердцу, вызывает критику и неприятие. Такой человек не может унизиться ради карьеры: Служить бы рад, Прислуживаться тошно.

Современный человек, считает Чацкий, должен быть хорошо образован: Теперь пускай из нас один, Из молодых людей найдется — враг исканий, Не требуя ни мест, ни повышенья в чин, В науки он вперит ум, алчущий познаний... Или в душе его сам бог возбудит жар К искусствам творческим, высоким и прекрасным...

Он категорически против «пустого, рабского, слепого подражанья» всему иностранному (французскому, немецкому и т. д.):Как с ранних пор привыкли верить мы, Что нам без немцев нет спасенья!

Дворянское общество, которое забыло, что такое честь, вызывает у него негодование. Ради карьеры, приобретения определенного социального положения и материального достатка они готовы: «у покровителей зевать на потолок, Явиться, помолчать, пошаркать, пообедать, Подставить стул, поднять платок».

Этим людям Чацкий противопоставляет тех,
«Кто путешествует, в деревне кто живет... Кто служит делу, а не лицам...

Он встречался с такими людьми, знает их, считает их существование естественным: Нет, нынче свет уж не таков. Вольнее всякий дышит И не торопится вписаться в полк шутов».

 




Именно поэтому идеологически противопоставлен ему Фамусов и окружающие его лица. Главным в человеке они считают его материальное положение, чин, количество крепостных душ. Оттого и такое почтение к Скалозубу, который
«...солидный человек
И знаков тьму отличья нахватал; (не заслужил!) Не по летам и чин завидный, Не нынче завтра генерал».

Не зря идеалом Фамусова является Максим Петрович, ради получения власти и чинов не раз унизившийся перед «сильными мира сего». А Чацкий заявляет, что это «прямой был век покорности и страха, когда
...нее войне, а в мире брали лбом; Стучали об пол, не жалея!

Фамусову же это кажется естественным и понятным, привычным и оправданным. Что ж, не странно, ведь «Молчалины господствуют на свете»:
Ведь не зря Фамусов появление «новых» людей в обществе не одобряет: Строжайше б запретил я этим господам На выстрел подъезжать к столицам.

Общество «века минувшего», черпающее свои суждения «из забытых газет, времен Очаковских и покоренья Крыма», вполне обоснованно, но недопустимо для Чацкого и прогрессивного молодого поколения, считает причиной появления новых идей в обществе образование: Ученье — вот чума, ученость — вот причина, Что нынче пуще, чем когда, Безумных развелось людей, и дел, и мнений.

И мечты у них: «забрать все книги бы да сжечь». В их обществе господствует смесь «французского с нижегородским», преклонение перед иностранным, игнорирование русской самобытности. Воскреснем ли когда от чужевластья мод, Чтоб умный, бодрый наш народ Хотя по языку нас не считал за немцев.

Даже «французик из Бордо», приехав в Россию, здесь «ни звука русского, ни русского лица не встретил». Представителей «фамусовского» общества или «века минувшего» просто тьма: от Горичей, семейства Тугоуховских, графини Хрюминой, Скалозуба, Загорецкого до безымянных господ Д- и Н.

В ситуации полного непонимания этих людей, прозрения по отношению к Софье, ощущения себя человеком, объявленным сумасшедшим, Чацкий окончательно «растерян мыслями» и бросает им в ответ слова:
...Из огня тот выйдет невредим, Кто с вами день пробыть успеет, Подышит воздухом одним, И в нем рассудок уцелеет.

Да, в одиночку противостоять им довольно непросто. Это простой и испытанный веками способ — изоляция инакомыслящих людей, в том числе имевший место и в наше время. Чацкий с полным правом может сказать: «...с вами я горжусь моим разрывом». В этом смысле он не одинок, можно назвать имена Чаадаева, Сухово-Кобылина и тысяч людей, погибших в психиатрических больницах в советские времена.