Сочинение на тему: Служить бы рад, прислуживаться тошно. В пятой сцене (действие 2, явл. 2) происходит первое столкновение Чацкого с Фамусовым. Чацкий ведет «наступление»: он сватается к Софье. Фамусов «отражает удар», предъявляя Чацкому три ультиматума:
…во-первых: не блажи, Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи.
Чацкий сдержан, он оставляет без внимания первые два и отвечает только на третий: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». А Фамусов первый разражается длиннейшим нравоучительным монологом «Вот то-то, все вы гордецы!». Он учит Чацкого и его единомышленников житейской мудрости, ставя им в пример дядю Максима Петровича. Вчитайтесь в этот монолог: какой эмоциональный накал каким чувством превосходства перед «нынешними» проникнут конец его!

Зато бывало в вист кто чаще приглашен? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович!
Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович! Да!
Вы, нынешние, — шутка!
Ответный монолог Чацкого «И точно, начал свет глупеть…» выдержан в спокойных, чуть насмешливых интонациях и вполне вежливых выражениях. Чацкий даже старается быть деликатным: «Я не об дядюшке об вашем говорю; его не возмутим мы праха». Но Фамусов этим монологом раздражен. И дальше в этой сцене чередуются восклицательные реплики Фамусова со спокойными, шутливыми, безобидными репликами Чацкого:

Фамусов
Ах! боже мой! он карбонари!
Чацкий Нет, нынче свет уж не таков. Фамусов
Опасный человек!
Чацкий
Вольнее всякий дышит И не торопится вписаться в полк шутов.
Фамусов Что говорит! и говорит, как пишет!
Чацкий
У покровителей зевать на потолок, Явиться помолчать, пошаркать, пообедать, Подставить стул, поднять платок
Фамусов
Он вольность хочет проповедать!
Чацкий
Кто путешествует, в деревне кто живет…
Фамусов
Да он властей не признает!


 





Чацкий Кто служит делу, а не лицам…
Заканчивает Чацкий совсем миролюбиво, почти шутя:
Ваш век бранил я беспощадно,
Предоставляю вам во власть:
Откиньте часть,
Хоть нашим временам впридачу;
Уж так и быть, я не поплачу.
А Фамусов стоит на своем: «И знать вас не хочу, разврата не терплю».

Все, что говорит Фамусов, — это же политический донос, и вызван он, конечно, не тем, что Чацкий только что сказал, и направлен он не только против Чацкого. Для Фамусова Чацкий — представитель многих, и его заключительные реплики в этом поединке имеют в виду не одного Чацкого: «Строжайше б запретил я этим господам на выстрел подъезжать к столицам». Нетрудно теперь попять, о каких «друзьях» Чацкого говорила Софья в первой сцене, давая отвод ему как жениху: «Остер, умен, красноречив, в друзьях особенно счастлив».

Следовательно, в этой сцене Чацкий ведет разговор с Фамусовым как отцом Софьи, а Фамусов отвечает как охранитель общественного порядка, да так разгорячается в своем нападении на Чацкого, что даже забывает, с чего, собственно, разговор начался. Он вспомнит об этом, когда приедет Скалозуб. Чацкий, оказавшись рядом со Скалозубом, попадает в одну из самых нелепых комических ситуаций. Фамусов просто, по-семейному, как старший младшего, просит Чацкого остеречься при Скалозубе и убегает встречать гостя. Чацкого осеняет догадка:
Как суетится! что за прыть! А Софья? — Нет ли впрямь тут жениха какого? С которых пор меня дичатся как чужого!
Как здесь бы ей не быть!!… Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит,
А может быть не только что отец…

В начале сцены Чацкий пассивен. Он слушает, но мысли его заняты Софьей так сильно, что он даже не реагирует на новый удар Фамусова, который первым нарушил перемирие и «бьет» Чацкого и как жениха, и как вольнодумца, демонстрируя перед ним мощь того общества, в противоречие с которым Чацкий вступил:
Вкус, батюшка, отменная манера; На все свои законы есть: Вот например у нас уж исстари ведется, Что по отцу и сыну честь: Будь плохенький, да если наберется Душ тысячки две родовых, Тот и жених.

Видите, как Фамусов больно «бьет» Чацкого за то, что он посватался. Он ставит в пример ему и его -друзьям юношей, которые в пятнадцать лет учителей научат, т. е. деловых людей нового типа, и старичков — канцлеров в отставке: «Я вам скажу, знать время не приспело, но что без них не обойдется дело». Чацкий все еще молчит. Но по тому, какую реплику бросает он после рассуждений Скалозуба и Фамусова о том, что пожар способствовал украшению Москвы и что «с тех пор дороги, тротуары, дома и все на новый лад», мы понимаем, какой «удар» обрушится на Фамусова, если тот заденет Чацкого еще хоть раз:
Дома новы, но предрассудки стары,
Порадуйтесь, не истребят Ни годы их, ни моды, ни пожары.

Фамусов почти прикрикивает на него: «Эй, завяжи на память узелок; просил я помолчать, не велика услуга», — и говорит о нем Скалозубу, как об отсутствующем :
Позвольте, батюшка. Вот-с — Чацкого, мне друга, Андрея Ильича покойного сынок: Не служит, то есть в том он пользы не находит, Но захоти — так был бы деловой. Это третий «удар» Фамусова в течение, может быть, получаса, и Чацкий, не имея силы сдерживаться, отвечает на него монологом «А судьи кто?». Чацкий хорошо понимает, с кем имеет дело, но он не может не говорить: его вынуждают к такому разговору, он отвечает на «удар».

Смысл этой сцены не только в том, что она показывает, в какой страшный мир попал Чацкий. Это одна из тех сцен, которые делают комедию наиболее близкой идеологии декабристов. Она выводит читателя из узкого мира фамусовского дома и указывает на то, что произошло в русском обществе в «мертвую точку » царствования Александра I, между 1812 и 1825 гг.; она говорит о тех страшных «превращениях», которые стали совершаться в русском обществе в это время.