Уже второе столетие идут яростные споры вокруг комедии Грибоедова «Горе от ума» — этого, по словам А. Блока, »самого загадочного произведения нашей литературы». Пушкин, Кюхельбекер, Белинский, Добролюбов, Гончаров, Салтыков-Щедрин. Тынянов и многие-многие другие замечательные литера оры пытались разгадать главную тайну Грибоедова, предлагали разные прочтения и толкования пьесы, но в итоге самых интересных наблюдений и даже открытий, тем не менее, заменимы перед какой-то недосказанностью, загадкой, которую унес с собой гениальный драматург.

Конечно, предметом споров были в Чацкий, и Фамусов, и сюжет комедии, и позиция самого автора, который смеется надо всеми, включая главного героя, но не меньше споров вызывала и Софья, ее место в сюжете, ее женская и человеческая сущность, отношение к ней Грибоедова. Некоторые самым реши тельным образом осуждали героиню: «Софья очерчена не резко — то ли б..., то ли московская куша» (А. Пушкин); «Мерою достоинства женщины может служить мужчина, которого она любит» (В. Белинский). Другие останавливались в недоумении перед незаурядностью этой девушки: «в ней есть какая энергия характера» (И. Гончаров); «Это единственный из персонажей, действия которого абсолютно самостоятельны в независимы» (Б. Голлер).

В самом деле, главный женский образ грибоедовской комедии представляется едва ли не самым интересным и загадочным. А самое парадоксальное, что, пожалуй, все суждения о ней прямо основываются на тексте комедии, и автор, кажется, сделал все возможное, чтобы читатель не уставал вглядываться в лицо в судьбу героини и искал ответ на вопрос, на который почти невозможно ответить.





 






Московская барышня, рано потерявшая мать и получившая традиционное для своей среды воспитание, избалованная любящим отцом и с легкостью обводящая его вокруг пальца с помощью горничной Лизы, — такой предстает Софья в первых сценах комедии. Робкий Молчалин покорно подчиняется ее желаниям, уединяясь с ней и рискуя вызвать гнев хозяина. Влюбленность Софьи и Молчалина становится первым важным фактом, который сообщает автор о своей героине еще до появления Чацкого и, конечно, до саморазоблачения Молчалина, Нравственный поединок этих соперников еще впереди, и позиция Софьи в этом поединке пока не определена.

Если вспомнить, что молодая героиня в традиционной комедии классицизма, как правило, выполняла весьма несложную и совершенно однозначную роль (ловкая обольстительница, наивная жертва, разбитная служанка, благородная барышня), то сразу станет ясно, насколько не вписывалась Софья в эту схему уже с самого начала грибоедовской комедии. Ее нагрузка в пьесе вовсе не сводится к участию в традиционной любовной интриге. Она, конечно же, становится весьма важным и заметным персонажем и в той части действия, которую традиционно называют «общественной комедией». Нельзя не согласиться с Ю. Тыняновым, что Софья — представитель общества, противостоящего Чацкому. Именно поэтому ее выдумка о сумасшествии Чацкого находит такой отклик у окружающих, не вызывая протеста ни у кого.

Однако возникает вопрос: можно ли говорить об измене Софьи? Справедливо ли осуждать ее за то, что она отвергла любовь пылкого и благородного Чацкого? Ведь, не только Чацкий уверен в том, что Софья его когда-то любила, что она должна была ждать его все годы их разлуки. Между тем, как бы забывается, что Софья была ребенком, когда Чацкий ехал из Москвы в пустился в свои странствия, в что его любовь была для нее большой неожиданностью. Из текста комедии ясно, что никаких обещаний она Чацкому не давала, а стало быть, врятли можно было упрекать ее в измене.

По сути дела, главным упреком всех читателей и критиков в адрес Софьи оказывается ее выбор: как могла девушка, сама не глупая», полюбить Молчалина, существо ничтожное и низкое? Действительно, Молчалин не может вызвать симпатии. «На цыпочках и небогат словами», имеющий два таланта: «умеренность и аккуратность», — он представляется весьма странным избранником для хорошо воспитанной, неглупой и красивой московской барышни. Но здесь важно иметь в виду, что выбор Софьи был своего рода вызовом обществу, что она сама, конечно, понимала, как к этому отнесутся и батюшка, и знакомые, и Марья Алексеевна.

А может быть, дело не в самостоятельности? Может быть, прав Ю. Тынянов, считающий, что Софье удобно иметь дело с Молчалиным, которого она просто приручает? Именно этот упрек бросит ей Чацкий: «Муж-мальчик, муж-слуга». Мысль Тынянова идет дальше в касается уже не только Софьи но в других женских персонажей комедии: Наталья Дмитриевна приручает Платона Михайловича, к Татьяне Юр ездят за покровительством, знаменитые светские дамы диктуют законы поведения в обществе и вызывают искреннее восхищение прирученных ими мужчин. В самом деле, многие десятилетия женского самодержавия в России наложи ли неизгладимый отпечаток на стиль жизни русского общества и привели, по словам Ю. Тынянова, к тому «мужскому пайку», который сам по себе формировал определенные поведения и невольно оказывал влияние даже на главный вы бор женщины — выбор спутника жизни. Считая это художественное открытие Грибоедова едва ли не важнейшим, Ю. Тынянов считает »мужской упадок» в общественной жизни России большей опасностью, чем неоплаченный счет за войну с Наполеоном, и ставит его по значимости на первое место в ряду политических обвинений Грибоедова: «Это комедия о том времени, о безвременье, о женской власти и мужском упадке, о великом счете за народную войну, счете неоплаченном и приведшем к декабрю двадцать пятого года».