В конце января 1825 года А. Пушкин пишет А. Бестужевуиз Михайловского: «Теперь вопрос: в «Горе от ума» кто умное действующее лицо? Ответ: Грибоедов. Что же касается Чацкого, то это пылкий, благородный, добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком, именно с Грибоедовым, и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, очень умно, но кому он это говорит? Фамусову? Скалозубу? Московским барыням на бале? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляда знать, с кем имеешь дело, в не метать бисер перед Репетиловым»

Знаменитое письмо Пушкина комментировалось многократно, и все же остается много вопросов, на которые великий поэт не дал обстоятельного ответа. На поверхности лежит, казалось очевидное утверждение: Пушкин отказывает Чацкому в уме. Но ведь в том же самом письме он высказал поразительную мысль: «драматического писателя должно судить по законам, нам самим над собою признанным» А если так, то Грибоедова следует судить по его собственным законам, в в мен но Грибоедов назвал свое произведение «Горе от ума» имея в виду безусловно, главного героя. Он, автор комедии, судя по все не сомневается в уме своего героя и вряд ли согласился бы с Пушкиным в его оценке.

А может быть, не так все просто в грибоедовской комедии? То, что кажется несомненным при первом знакомстве с текстом, может зазвучать иначе. Как бы то ни было, во от одной ошибки Пушкин, безусловно многих предостерег: не путать Чацкого с Грибоедовым, отделить героя от автора. Не случайно же он назвал Грибоедова умным действующим лицом «Горя от ума».




 






Ироничный, злой ум Грибоедова явственно звучит во многих высказываниях Чацкого, и в монологах, репликах, замечаниях героя читателя поражает ве только благородство и смелость, но и точность, афористичность, изящество ума и стиля. Невозможно усомниться в том, что автор солидарен со своим героем и в неприятии рабства («и зефиры все распроданы поодиночке») и в самостоятельности суждений о жизни («Зачем же мнения чужие только сняты?»), и в понимании зла непросвещенности («Теперь пускай из нас один, из молодых людей, найдется враг исканий: не требуя ни мест, ни повышенья в чин, в науки он вперит ум, алчущий познаний»), и в гор дом чувстве собственного достоинства («Служить бы рад, при служиваться тошно»), и в стремлении к национальной само бытности, «чтоб умный, бодрый наш народ хотя по языку нас не считал за немцев».

Прототипом Чацкого современники считали П. Я. Чаадаева, чему способствовало не только созвучие фамилий, но и ярко выраженная в характере и мыслях героя главная чаадаевская мысль — яростное неприятие рабства. Однако характер драматического персонажа — это не только его убеждения, во и склад личности, особенности поведения, В этом смысле Чацкий да лек и от Чаадаева, и от Грибоедова, человека сдержанного, великого дипломата. Поразительным является утверждение Ю. Тынянова о «фотографической близости» Чацкого к Вильгельму Кюхельбекеру. Этот умный, страстный, благородный человек был одним из самых нелепых, самых странных друзей и Грибоедова, и Пушкина. Пушкин не узнал в Чацком Кюхельбекера, потому что в это самое время писал с него же своего высокого поэта Ленского. Но Кюхельбекер мог бы так же горестно, как Чацкий, воскликнуть в иные мгновения своей жизни: «Я странен, а не странен кто ж? Тот, кто на всех глупцов похож. Героя, которому суждено пережить «горе от ума», объявляют сумасшедшим, общество его отвергает. Трагедия мыслящего человека грибоедовской эпохи состоит в невозможности быть услышанным и понятым. И эта мысль автора представляется бес спорной. Но исчерпывается ли этим смысл названия грибоедовской комедии? . Что не совсем.

Кроме очевидно пародийных типов, как, например, тупой и самовлюбленный Скалозуб или болтливый и ограниченный Репетилов, а гости на балу, рассуждающие о «ланкарточных взаимных обучениях (вместо ланкастерских школ взаимного обучения), в грибоедовской комедии есть персонажи, далеко не одномерные и до сих пор привлекающие особое внимание читателей и зрителей. Пушкин предвидел еще в 1825 году: стихах не говорю половина войдет в пословицы Белинский в 1839 году уже констатировал это как факт: огромная часть грибоедовских стихов вошла в пословицы и поговорки. И вот недавно было подсчитано, что едва ли не половина из этой половины принадлежит Фамусову. Он не менее остроумен, не менее афористичен, чем Чацкий. Он, собственно, и является главным собеседником героя, главным его оппонентом. Именно его назвал Белинский «самым знаменитым москвичом» всей русской литературы, почти символом грибоедовской Москвы. А самой парадоксальной была, пожалуй, ошибка Н. Добролюбова, который случайно приписал Чацкому знаменитые слова Фамусова о Кузнецком мосте: «А всё Кузнецкий мост и вечные французы. Оттуда молы к нам, и авторы, и музы, губители карманов я сердец. Когда ж избавит нас творец от шляпок их, чепцов, и шпилек, и булавок, и книжных и бисквитных лавок?» В самом деле, эти слова совершенно перекликаются со словами Чацкого о «смешенье языков французского с нижегородским».

Умна и остроумна Софья, что вряд ли должно нас удивлять: ведь она росла и воспитывалась вместе с Чацким; блещет остроумием служанка Лиза; а над всем этим пиршеством ума и острословия сам Грибоедов. И, может быть, смысл названия комедии стоит распространить и на судьбы тех героев, которым так же, как Чацкому, суждено в финале испытать глубокую жизненную драму. Погребальным звоном должны звучать для Софьи слова отца: «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов! А Фамусов, всю жизнь посвятивший дочери и мечтающий лишь о ее счастье, вдруг осознает весь ужас ее и своего позора: «Моя судьба едва ли не плачевна». И, наконец, Чацкий, неожиданно понимающий всю безнадежность в нелепость своих упований на счастье, бежит из Москвы куда глаза глядят: «Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок». Печален итог комедии, и печален он прежде всего для тех героев, которые наиболее любимы автором, наиболее ему интересны.

Грибоедовское выражение «горе от ума» стало знаком эпохи. Оно невольно ассоциировалось с судьбой сосланного в Михайловское Пушкина, отправленного в отставку блестящего Чаадаева, с судьбами декабристов и их друзей. Проявления сильного и оригинального ума стали восприниматься как странность, от которой до безумия всего лишь шаг. На смену александровской эпохе шла эпоха николаевская, торжествовать в которой будет Скалозуб — страшное предупреждение Грибоедова. Об этом времени позже замечательно напишет А. Герцен: «Канцелярия и казарма мало-помалу победили гостиную и общество, аристократы шли в жандармы, Клейвмихелв в аристократы, Ограниченная личность Николая мало-помалу отпечатлелась на всем, всему придавая какой-то казенный, правильный вид, все опошляя». Уже не Чацкий, а Чаадаев за свое «Философическое письмо» будет официально объявлен сумасшедшим. Так через годы после создания великой комедии и после трагической гибели ее автора сбудется грибоедовское пророчество.