Герой комедии, отвергающий общество и им отверженный - это типичный герой романтизма. На угрюмого и уверенного в себе героя Чацкий похож очень мало. В нем больше родства с будущими героями русского классического романа. Как ни различны Печорин у Лермонтова, князь Андрей у Л. Толстого, Версилов в «Подростке» Достоевского - все они странники, которые «ищут по свету» истину или страдают от невозможности ее найти. В этом отношении Чацкий - их несомненный предок. Характерна для русского романа и открытая концовка «Горя от ума». Первоначальное спокойствие жизни в финале пьесы разрушено. Софья потеряла Молчалина, тот, вероятно, будет вынужден покинуть дом Фамусова, да и сам Фамусов уже не сможет жить как прежде. Произошел скандал и теперь этот столп московского общества боится.  

    * Ах, Боже мой!
    * Что станет говорить
    * Княгиня Марья Алексеевна!

Но что будет с героями дальше - неизвестно, да и не важно: «повесть» завершена. «Повесть», а не роман - только потому, что для романа «Горя от ума» маловато по объему. Замысел «Горя от ума» требовал, чтобы жизнь общества, с которым сталкивается Чацкий, была показана во всех будничных подробностях. Отсюда самая приметная черта пьесы - ее язык и стих. Грибоедову впервые в русской литературе удалось действительно писать так, как говорят, а не так, как люди должны были бы говорить, по мнению автора. Каждая реплика персонажей совершенно естественна, вплоть до явных неправильностей речи: «к парикмахеру», «опрометью» и т.п. Чацкий - воспитанник той же «фамусовской» Москвы - знает ее язык. Иногда и не отличишь, где говорит Чацкий, а где Фамусов:  Умеют же себя принарядить

    * Тафтицой, бархатцем и дымкой,
    * Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой -
    * это Фамусов.
    * Что иные, так же, как издревле,
    * Хлопочут набирать учителей полки,
    * Числом поболее, ценою подешевле?


 




 это смеется над московским воспитанием Чацкий. Но его слова могут звучать и совсем по-другому. Некоторые его монологи - торжественные речи:  Где? Укажите нам, отечества отцы,

    * Которых мы должны принять за образцы?
    * Не эти ли, грабительством богаты?
    * Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
    * Великолепные соорудя палаты…
    * Другие - красивые грустные лирические стихотворения:
    * В повозке так-то на пути
    * Необразимою равниной, сидя праздно,
    * Все что-то видно впереди
    * Светло, сине, разнообразно…

 Уже это множество интонаций, недоступное другим персонажам (исключение отчасти - Софья), говорит о том, что Чацкий человечнее их… Как ни покажется странным, добиться такой естественности Грибоедову было бы труднее в прозе, чем в стихах. Русская проза тогда еще была недостаточно разработана. В стихах же автор имел примеры Державина, Крылова, драматурга Н. Хмельницкого, да и литературных противников своих - арзамасцев. Но не годился для «Горя от ума» и традиционный стих «высокой комедии» - шестистопный ямб, слишком однообразно размеренный. Грибоедов написал пьесу ямбом с разным числом стоп (вольным). В русской драматургии он применялся лишь в нескольких забытых опытах. Позднейшие попытки подражать Грибоедову успеха не имела: культура вольного ямба утратилась. В Грибоедовское же время это был самый гибкий размер. Им издавна писали басни: например, Крылов еще до Грибоедова мастерски имитировал в них разговорную речь. Тот же размер применяли в жанре элегии, где Батюшков и другие поэты научились прекрасно передавать меланхолические чувства.

Может вольный ямб напоминать и оду, как в обличительных монологах Чацкого. Размер идеально подошел к замыслу. Получился блестящий, легкий, а когда надо - глубокий сценический диалог, с одного прочтения врезающийся в память. Не менее сотни грибоедовских стихов стали пословицами. А многообразие разговорных интонаций текста представляет поистине безграничные возможности для актерских и режиссерских трактовок. Вечно волнует и столкновение одинокого героя с миром. Вот почему «Горе от ума» будет ставиться на сцене, пока существует русский театр.