Комедию «Горе от ума» А. С. Грибоедов писал сразу после войны 1812 г., когда особое внимание стало уделяться духовной стороне развития страны. Произведение носит обличающий характер. На первый план здесь выдвигаются острые социальные проблемы того времени, основной из которых была отмена крепостного права. Главный герой произведения — Чацкий.

А. С. Пушкин после знакомства с комедией неоднозначно отозвался как о Чацком, так и об остальных действующих лицах, сказав, что самое умный персонаж пьесы — сам автор. Поэт имел в виду, что все свои пламенные монологи Чацкий произносит в пустоту. Однако И. А. Гончаров в своей статье «Мильон терзаний» писал о Чацком: «Чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен. Речь его кипит умом, остроумием». Его монологи звучат не только в сцене бала, когда все постепенно расходятся и оставляют героя в полном одиночестве, но и в других сценах, где он обращается к лкщям, которые не желают, да и не хотят его понимать, — к представитепям косного фамусовского общества. Эти монологи обращены к читателям и зрителям и отражают взгляды автора на высший свет, на жизнь России 20-х гг. XIX в., в частности на крепостное право, которое принимало все более уродливые формы.

Это было время, когда после взятия Парижа молодые дворяне, вернувшиеся из свободной Европы в крепостническую Россию, увидели вековую отсталость своей страны, ощутили духоту той атмосферы, которая царила в русском обществе. Молодые люди проникались идеями свободы, стремились к прогрессу, ратовали за развитие образования и культуры в России. Одним из таких новых людей представляется нам герой комедии Грибоедова.

Чацкий в своих монологах клеймит «век минувший» и его представителей, которые «не в войне, а в мире брали лбом; стучали об пол, не жалея». Свои обличительные речи он произносит в кульминационные моменты развития сюжета комедии. Наиболее ярким монологом в этом плане представляется «А судьи кто?», где Чацкий напрямую вопрошает:
А судьи кто? За давностию лет К свободной жизни их борьба непримирима, Сужденья черпают из забытых газет Времен очаковских и покоренья Крыма.

Где, укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы? Не эти ли, грабительством богаты? Защиту от суда в судах нашли, в родстве, Великолепные соорудя палаты, Где разливаются в пирах и мотовстве...

С сарказмом он отзывается о фамусовском обществе, где «сужденья черпают из забытых газет времен очаковских и покоренья Крыма», о беззакониях крепостного права, когда крестьян можно обменять на собак ипи продать.


 



Эти «отечества отцы» нетерпимы ко всему новому: Теперь пускай из нас один, Из молодых людей, найдется; враг исканий, Не требуя ни мест, ни поеышенья в чин, В науки вперит ум он, алчущий познаний; Или в душе его сам бог возбудит жар К искусствам творческим, высоким и прекрасным, — Они тотчас: разбой! пожар! И прослывет у них мечтателем! Опасным!
И он прав, потому что и Фамусов, и Хлестова, и Скалозуб, и прочие представители фамусовского общества причину всех бед видят в стремлении молодежи к знаниям: «Ученье — вот чума, ученость — вот причина».

Чацкого угнетает, что жизнь света идет по замкнутому кругу, чуждая всякого движения вперед. Он не был в Москве три года и знает, что ничего нового не увидит здесь: Вчера был бал, а завтра будет два: Тот сватался — успел, а тот дал промах; Все тот же толк и те ж стихи в альбомах.

Конечно, Фамусов пытается переубедить его, что многое изменилось, изменился сам город, но для Чацкого это не аргумент: «Дома новы, а предрассудки стары».

Возмущает его не только косность общества, в котором ему приходится находиться, но и то, что в высшем свете почти забыли русский язык, а говорят на смешении «языков французского с нижегородским». На балу он разражается пламенным монологом о «французике из Бордо», который со страхом ехап «в Россию, к варварам». Однако здесь он понял, «что ласкам нет конца; ни звука русского, ни русского лица не встретил». Он мечтает, чтобы русское общество избавилось от восхищения всем иностранным, от «жалкой тошноты по стороне чужой». Чацкий восхищается русским народом, называет его «умным, добрым».

Несмотря на свой ум, честность, смелость, герой Грибоедова остается непонятым не только обществом, но и любимой. Софья предпочла ему Молчалина, что усугубляет трагедию одиночества Чацкого среди людей, которые считают его сумасшедшим. Чацкий и Молчалин — представители двух разных путей воспитания дворянской молодежи. И последний своим умением угождать «дойдет до степеней известных». Чацкий же попучает «мильон терзаний» и стремится покинуть Москву, пойти искать по свету, «где оскорбленному есть чувству уголок»^ На прощание он бросает резкие и не совсем справедливые слова упрека Софье и дает едкую характеристику московскому обществу:Все гонят! Все клянут! Мучителей толпа, В любви предателей, в вражде неутомимых, Рассказчиков неукротимых... Безумным вы меня прославили всем хором. Вы правы: из огня тот выйдет невредим, Кто с вами день пробыть успеет, Подышит воздухом одним, И в ком рассудок уцелеет.

В монологах Чацкого мы слышим суровый приговор фамусовскому обществу, которое еще сильно, но время его проходит. «За сценой» есть сторонники Чацкого, которых общество считает опасными мечтателями, представители той самой прогрессивной молодежи, например племянник Хлестовой, князь Федор, который «чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник...» Эти герои не выведены Грибоедовым в пьесе как действующие лица, но именно упоминание о них оставляет надежду- А пока Чацкий первый, кто бросил вызов фамусовскому обществу и... был объявлен сумасшедшим. 

Пословица гласит: «Один в поле не воин», — но Гончаров отвечает: «нет, воин, если он— Чацкий». По мнению критика, он нанес старой Москве «смертельный удар качеством силы новой».