Пьеса «Гроза» была допущена драматической цен­зурой к представлению в 1859 году. Цензор И. Нордстрем, хорошо относившийся к А. Н. Островскому, по просьбе друзей драматурга представил «Грозу» как любовную, а не социально-обличительную, сатириче­скую и в своем рапорте не упомянул ни о Кабанихе, ни о Диком. Но любовный конфликт выливается в обще­ственный и объединяет все остальные: семейный, социальный. К конфликту Катерины и Бориса с окру­жающими присоединяются конфликты Кулигина с Диким и Кабанихой, Кудряша с Диким, Бориса с Ди­ким, Варвары с Кабанихой, Тихона с Кабанихой.

Два мужских образа помогают нам понять харак­тер Катерины. Смирный, безответный Тихон, муж Катерины, любящий ее, но не умеющий защитить, и Борис, племянник Дикого, приехавший в Калинов из Москвы.

Борис поневоле приехал в Калинов: «Воспитывали нас родители в Москве хорошо, ничего для нас не жа­лели. Меня отдали в Коммерческую академию, а сест­ру в пансион, да оба вдруг и умерли в холеру; мы с се­строй сиротами и остались. Потом мы слышим, что и бабушка здесь умерла и оставила завещание, чтобы дядя нам заплатил часть, какую следует, когда мы придем в совершеннолетие, только с условием». Бо­рису неуютно в городе, он не может привыкнуть к ме­стным порядкам: «Эх, Кулигин, больно трудно мне здесь без привычки-то! Все на меня как-то дико смот­рят, точно я здесь лишний, точно мешаю им. Обычаев я здешних не знаю. Я понимаю, что все это наше рус­ское, родное, а все-таки не привыкну никак.»

Объединяет обоих героев подневольность, зависи­мость: Тихона — от родной матери, Бориса — от Дико­го. Тихон с малолетства находится во власти деспо­тичной матери, во всем с ней соглашается, не смеет пе­речить. Она настолько подавила его волю, что, даже женившись на Катерине, Тихон продолжает жить по материнской указке:

Кабанова: Если ты хочешь мать послушать, так ты как приедешь туда, сделай так, как я тебе приказывала.

Кабанов: Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!

Н. А. Добролюбов, рассматривая образ Тихона, подмечает, что он «сам по себе любил жену и готов бы для нее все сделать; но гнет, под которым он вырос, так его изуродовал, что в нем нет сильного чувства...».

Тихон не знает, как угодить матери («...только я не знаю, что я за несчастный такой человек на свет рож­ден, что не могу вам угодить ничем»), и даже срывает­ся на ни в чем не повинную Катерину («Вот видишь ты, вот всегда мне за тебя достается от маменьки! Вот жизнь-то моя какая!»). И прав был Кулигин, когда го­ворил о том, что за запертыми воротами в семьях « раз­врату темного да пьянства!» Тихон пьет от безысход­ности, пытаясь этим скрасить жизнь. Он ждет поезд­ки, чтобы хоть на время вырваться из-под материнской тирании. Варвара хорошо понимает ис­тинные желания брата:

Варвара: С маменькой сидят, запершись. Точит она его теперь, как ржа железо.

Катерина: За что же?

Варвара: Ни за что, так, уму-разуму учит. Две недели в дороге будет, заглазное дело! Сама посуди! У нее сердце все изноет, что он на своей воле гуляет. Вот она ему теперь и надает приказов, один другого грозней, да потом к образу поведет, побожиться заставит, что все так точно он и сдела­ет, как приказано.

Катерина: И на воле-то он словно связанный.

Варвара: Да, как же, связанный! Он как выедет, так запьет. Он теперь слушает, а сам думает, как бы вырвать­ся-то поскорей.

Тихон не может, да это просто-напросто и не прихо­дит ему в голову, противоречить матери, не может за­щитить от нападок Катерину, хотя и жалеет ее. В сце­не прощания мы видим, как Тихон мучается, пони­мая, что обижает жену, давая наказы под нажимом матери:

Кабанова: Что ж ты стоишь, разве порядку не зна­ешь? Приказывай жене-то, как жить без тебя.

Кабанов: Да она, чай, сама знает.

Кабанова: Разговаривай еще! Ну, ну, приказывай! Чтоб я слышала, что ты ей приказываешь! А потом прие­дешь, спросишь, так ли все исполнила.


























 





























Кабанов: Слушайся маменьки, Катя!

Кабанова: Скажи, чтоб не грубила свекрови.

Кабанов: Не груби!

Кабанова: Чтоб почитала свекровь, как родную мать!

Кабанов: Почитай, Катя, маменьку, как родную мать!

Кабанова: Чтоб сложа ручки не сидела, как барыня!

Кабанов: Работай что-нибудь без меня! И т. д.

Тихон предпочитает «непротивление», по-своему приспосабливаясь к домашней тирании. Он утешает Катерину, пытаясь загладить свою вину: «Все к серд­цу-то принимать, так в чахотку скоро попадешь. Что ее слушать-то! Ей ведь что-нибудь надо ж говорить! Ну и пущай она говорит, а ты мимо ушей пропущай...»

Борис тоже находится в зависимом положении, ведь главным условием для получения наследства яв­ляется проявление почтительности к дяде, Дикому. Он сознается, что бросил бы «все да уехал. А то сестру жаль».

Борис — новое лицо в городе, но также прогибается под действием «жестоких нравов» Калинова. Чем же он заслужил любовь Катерины? Возможно, Катерина обращает внимание на Бориса потому, что он приез­жий, не из местных; или, как писал Н. Добролюбов, «к Борису ее влечет не одно то, что он ей нравится, что он с виду и по речам не похож на остальных...; к нему ее влечет ее и потребность любви, не нашедшая себе отзыва в муже, и оскорбленное чувство жены и жен­щины, и смертельная тоска ее однообразной жизни, и желание воли, простора, горячей, беззапретной сво­боды».

Катерина утверждает, что любит своего мужа, под­меняя понятие «любовь» на жалость. Как утверждает Варвара, «коли жалко, так не любишь. Да и не за что, надо правду сказать!»

Я считаю, что и Бориса любить тоже не за что. Он знал, что эта запретная, греховная связь может иметь очень тяжелые последствия и для него, и особенно для Катерины. И Кудряш предупреждает: «Только вы смотрите, себе хлопот не наделайте, да и ее в беду не введите! Положим, хоть у нее муж и дурак, да свек­ровь-то больно люта». Но Борис даже не пытается про­тивиться своему чувству или образумить Катерину. Но не это самое страшное. Поражает поведение Бори­са после того, как Катерина призналась в измене свек­рови и мужу. Борис тоже не в состоянии защитить Ка­терину. А ведь она предлагает выход из этой ситуа­ции — просит забрать ее в Сибирь, готова ехать с любимым хоть на край света. Но Борис малодушно от­вечает: «Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду: дядя посылает, уж и лошади готовы...». Борис не го­тов на открытый бунт, а именно так расценили бы калиновцы поступок, на который герой так и не решил­ся. Получается, что наследство ему все же дороже. Он готов только поплакать вместе с Катериной над своей и ее несчастными долями. И ведь он понимает, что ос­тавляет любимую женщину погибать («Только одного и надо у бога просить, чтоб она умерла поскорее, что­бы ей не мучиться долго!»). Нельзя не согласиться с точкой зрения Н. А. Добролюбова, что «Борис — не ге­рой, он далеко не стоит Катерины, она и полюбила-то его больше на безлюдье... Он представляет одно из об­стоятельств, делающих необходимым фатальный ко­нец...» пьесы.

А вот Тихон, напротив, оказался человечнее, выше и сильнее Бориса! Несмотря на то, что Катерина изме­нила и опозорила его, он оказался способен на сочув­ствие к ней и к своему сопернику: «Мечется тоже; плачет. Накинулись мы давеча на него с дядей, уж ру­гали, ругали — молчит. Точно дикий какой сделался. Со мной, говорит, что хотите делайте, только ее не мучьте! И он к ней тоже жалость имеет».

Любовь Тихона к Катерине в полной мере проявля­ется после ее смерти:

«Маменька, пустите, смерть моя! Я ее вытащу, а то так и сам... Что мне без нее!» И вот в этот-то момент Тихон оказался способен сказать матери правду, обвинив ее в смерти жены: «Маменька, вы ее погубили! Вы, вы, вы...»

Эти-то слова и говорят о том, что настали новые времена, где не место деспотии, самодурству, притес­нениям.