Поэма «Двенадцать» была написана в январе 18 года (начал  8-го - кончил 28 января). Блок говорил об этом времени: «… в  последний раз отдался стихии». «Он ходил молодой, веселый,  бодрый, с сияющими глазами - и прислушивался к той «музыке революции», к тому шуму от падения старого мира, который  непрестанно раздавался у него в ушах, по его собственному свидетельству», - писала М. А. Бекетова. Очень строго относившийся к своему творчеству, поэт, закончив «Двенадцать», записал в  дневнике: «Сегодня я гений».  Ко времени Октябрьской революции «трилогия вочеловеченья»  была завершена, в творчестве сформировался «человек общественный».

События Октября поэт воспринял гораздо глубже, органичнее, чем 1905 год. Одновременно с поэмой выходит в свет статья  «Интеллигенция и Революция», в которой Блок обращается к тем,  с кем его связывали долгие годы совместной работы, общих устремлений, долгие годы любви и вражды: «Стыдно сейчас… ухмыляться, плакать, ломать руки, ахать над Россией, над которой пролетает революционный циклон…» Призыв поэта, которым оканчивается статья, прозвучал на всю Россию: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием - слушайте Революцию».

 Блок был потрясен фактами самосудов. Однако он оправдывал  их, считая закономерным возмездием за «сытую жизнь». А тягу к  разрушению связывал со старым миром. Петруха здесь является  выразителем темных инстинктов. Несовершенные отношения влюбленных, исполненные только чувственности, приводят героев к  бессознательным поступкам. В озлоблении Петруха целиком отдается жажде мести. Она же владеет пока что и всеми красногвардейцами. Поэтому революционный поток похож на циклон, в центре  которого человек едва может устоять на ногах: 

    * Ветер, ветер!  На ногах не стоит человек. 
    * Ветер, ветер  На всем божьем свете! 
    * Однако не случайно дальше звучит мотив горя, тоски: 
    * Ох, ты горе-горькое! 
    * Скука скучная,  Смертная! 

Интересно, что слово «скука», соединенное с понятием «смертная», так настойчиво повторяемое в этой главке, начинается с той же  буквы, что и «смерть». На иллюстрации к поэме Анненков (при одобрении Блока) сопровождает сани, в которых мчится к своей гибели  Катька, силуэтом месяца в виде буквы «С» - смерть. Так зримо обозначено трагическое самочувствие Петрухи, потерявшего Катьку, захваченного стихией разрушения, злобой. Но даже в этом тяжком состоянии Блок находит возможность выхода из трагического исхода.  Отметим трехмерность многих составляющих понятий поэмы.  Например, Земля-Ветер-Небо, и как частное от этого триединства:  ледок-вьюга-снег. Старый мир-двенадцать-Христос. Петруха-Кать-  ка-Ванька. Три цвета: черный-белый-красный. И т.д. Даже количество эпитетов к слову «злоба» в первой главке поэмы: 

    * Злоба, грустная злоба 
    * Кипит в груди… 
    * Черная злоба, святая злоба. 

Триединство «грустная-черная-святая» помогает Блоку передать целую гамму переживаний, отношений, исторически сложившихся между буржуазией и народом. Ведь муки Петрухи определены временем, закономерны. Автор сочувствует герою, в  501  чем-то оправдывает его. Понять это легче, проследив развитие в  поэме сквозных образов-символов.  Один из них - образ ветра. После выхода поэмы в свет строчки:  Мы на горе всем буржуям  Мировой пожар раздуем, -  употреблялись как подписи к плакатам революционного содержания. А ведь эти строчки - продолжение и конкретизация  широко развернутого мотива ветра, с которого начинается поэма, исполнены глубокого смысла.  «Ветер на всем белом свете» - это революция. Ее активное  начало, сметающее старый мир. «Ветер хлесткий». Кого он хлещет? Буржуя. Каких прохожих «косит»? Барыню в каракуле, попа,  писателя-витию… Но одновременно 

    * Ветер веселый 
    * И зол, и рад. 

Снова неоднозначность. Противоположны выделенные чувства, но как точно передают они настроения поднявшихся масс.  Вот почему нельзя сводить значение первой главки к сатирическому изображению старого мира. Ведь ветер 

    * Рвет, мнет и носит 
    * Большой плакат. 
    * «Вся власть Учредительному собранию».

 Здесь же ставятся серьезные вопросы совершившейся революции: с кем интеллигенция («скользко, тяжко»)? Что впереди?  Об отношении народа к интеллигенции, о холоде и голоде в  городах, о необходимости защищать завоевания революции: 

 





    * Товарищ!
    * Гляди 
    * В оба! 

И наконец, о всемирном («на всем божьем света») и даже  вселенском (недаром появляется образ-символ Небо) значении  свершившегося.  Ветер предваряет появление коллективного героя поэмы -  двенадцати красногвардейцев:  Гуляет ветер, порхает снег.  Идут двенадцать человек.  Винтовок черные ремни,  Кругом - огни, огни, огни.  502  А.Блок  Соотносят их маршевую поступь с силой ветра строчки из  песни «Как пошли наши ребята» (III главка). В частях поэмы,  посвященных Катьке, образ ветра отсутствует. И только начиная с X главы и до конца поэмы уже не ветер, а вьюга - важнейшее действующее лицо.

Природа тут не союзник красногвардейцам. Это настойчиво  подчеркнуто Блоком до самого конца поэмы. Движение героев в  заключительных частях поэмы есть именно преодоление сопротивления стихии: 

    * Разыгралась что-то вьюга, 
    * Ой, вьюга, ой, вьюга! 
    * Не видать совсем друг друга 
    * За четыре за шага! 
    * Только что обагривший руки невинной кровью Петруха в  отчаянии восклицает: 
    * Ох, пурга какая, Спасе! 
    * Это X главка.

В XI враждебное отношение природной стихии к  героям поэмы подчеркивается снова: «И вьюга пылит им в очи…»  В XII - то же самое: «Впереди сугроб холодный…» Здесь же  многозначная реплика: «Приглядись-ка, эка тьма!» (В начале  поэмы в момент появления героев: «Кругом - огни, огни,  огни…»)

Свет сменяется тьмой, а не наоборот, как, казалось бы,  должно быть по логике произведения. И вот тут-то возникает  мотив вьюги, которая «долгим смехом заливается в снегах».  В чем причина такого превращения? Ведь герои поэмы -  дети стихии, ее порождение и воплощение. За время, прошедшее с момента их появления на страницах поэмы, разыгралась  вьюга (это подчеркнуто в поэме специально).

Она пылит им в  очи, пугает своей силой. Их поджидают  … переулочки глухие,  Где одна пылит пурга,  и  … сугробы пудовые -  Не утянешь сапога…  А на их выстрелы вьюга отвечает «долгим смехом».  Смысл этой метафоры, очевидно, только один: стихия исчерпала себя, она вылилась, но и захлебнулась в убийстве Катьки и последующих разгульных действиях… Стихия обернулась  своей разрушительной стороной. В ней не оказалось начала положительного, созидательного, преобразующего. Преобразование  облика двенадцати происходит теперь уже не в «согласии со стихией». Преодолевая ее, преодолевают себя.  Открывается как бы третья сфера «движения» в поэме -  внутреннее преобразование облика двенадцати, теперь уже единого, слитного, которое и совершается в преодолении препятствий, то есть в преодолении стихийных, неконтролируемых сил.  Первые две линии были отмечены литературоведом Д. Е. Максимовым. Это - «реальное, эмпирическое» движение героев «по  вьюжным улицам города» и вместе с тем «символическое движение революции в истории».  Ветер как символ революции снова появляется в последней  главке поэмы: 

    * Это - ветер с красным флагом 
    * Разыгрался впереди. 

И ветер соединяется с тем манящим призраком, который  шагает впереди двенадцати, машет красным флагом и зовет их  вперед и вперед. Фигура, идущая впереди, - это и сам поэт.  Потому что, как сказал К. И. Чуковский, Блок и красногвардейцы - «братья по вьюге». Поэт не просто принял революцию, он  полюбил ее. «Слушайте Революцию!» - с таким призывом он  обратился к российской интеллигенции. И сам внимал ей с глубоким волнением и ожиданием будущего.

Обратим внимание и на многоголосие поэмы. Оно  создает цельный облик не только революционного города, но  России, всего мира. Это позволило автору передать тот слитный  гул, который он услышал в зимнем Петрограде 1918 года, гул от  крушения старого мира. Работая над поэмой, Блок погружается  в стихию ритмов, во многом из них вырастает его произведение.

 Он исписывает страницу за страницей, осваивая невероятную  по гибкости метрику: от аккордов высокого трагизма до разбойной частушки, от лозунга до мещанского романса, от буйной  стихийной интонировки до интимного признания. Поэта подстерегала особая трудность - найти такие отношения между ритмом и смыслом, чтобы то, что могло показаться неожиданным,  нелогичным, на деле вытекало бы из общего замысла поэмы, из  авторского, личного и широкого, всеобъемлющего восприятия  революции. Таких высот выразительности и достиг Блок.