«Стихи о России», «Соловьиный сад», главы из поэмы «Возмездие» свидетельствуют о возрастающем интересе Блока к патриотическим, гражданским и социальным проблемам. Поэт, который считал «тему о России» главной темой своего творчества, решительно осуждал империалистическую войну. В записной книжке Блока есть пометка, сделанная 28 июня 1916 года: «И не боюсь шрапнелей. Но запах войны и сопряженного с сей  есть хамство» (9, 310). В то же время Блок, будучи, по его выражению, «политически безграмотным», не мог глубоко постигнуть социальных причин революции, понять ее подлинный смысл, цели и задачи. И, тем не менее, он как честный писатель нашел в себе силы встать на сторону «своего великого, умного и доброго парода».

Как воспринимают ветер (а следовательно и бурю революции) сторонники старого мира, которых мы увидели в первой главе. Буржуй «к воротник упрятал нос», старушка «кой-как перемотнулась через сугроб», осторожный поп обходит «сторонкой - за сугроб», барыня в каракуле «поскользнулась и - бац - растянулась!». Эти жалкие защитники прошлого недовольны новыми порядками: «Ох, Матушка-Заступница! Ох, большевики загонят в гроб!» - причитает старушка. Длинноволосый вития говорит вполголоса (боясь сказать открыто): Предатели! Погибла Россия!». «Уж мы плакали, плакали…»,- слышится голос барыни. «Нынче невеселый» и «товарищ поп». Останавливает внимание прежде всего это несовместимое сочетание слов «товарищ» и «поп». Блок сумел передать высокомерие и пренебрежение к людям в нескольких словах о духовном пастыре: «брюхом шел вперед, и крестом сияло брюхо на народ».

Порывы сильного ветра - это начало бури, которая разыграется еще больше. Рушится, рвется все старое, нет ничего устойчивого. Этим порывам ветра и круженью снега соответствует ритмика поэмы и в особенности ритмика первой главы. В ней нет четкого деления на строфы, отсутствует единый стихотворный размер, нет той плавности и напевности, которая характерна для большинства поэтических произведений Блока. Разностопные стихи с быстро сменяющимися ритмами перемежаются прозаическими строчками.

Ветер проходит через все произведение, постоянно приветствуется главным героям поэмы - двенадцати красногвардейцам. Вместе с ветром и снегом появляются они перед вами в начале второй главы. Целесообразно сейчас выяснить, почему поэма названа «Двенадцать». Блок не отступал от жизненной правды в изображении бытовых деталей и пейзажных зарисовок революционного Петрограда. Красногвардейский патруль обычно состоял из двенадцати человек. Взяв из действительности число двенадцать, Блок придал ему и символическое значение, сближая своих героев с двенадцатью апостолами Христа, которые, по евангельской легенде, несли людям новую веру.

Какими же увидел поэт этих апостолов новой правды? Блоковские красногвардейцы - далеко не идеальные герои. Они не лишены грубости, жестокости, невежества, то есть того, что «испуганным интеллигентам» казалось самой сущностью «большевизма». В отличие от некоторых своих собратьев по перу, Блок стремился показать то великое, возвышенное, что скрывается за чисто внешними явлениями, находящимися па поверхности революционной волны. Резкий контраст между новым и старым миром, между высокой, святой целью революции и грубой повседневной действительностью определяет и композицию, и поэтику «Двенадцати».

На контрастном сочетании внешне противоположных признаков построена портретная характеристика красногвардейцев. Поэт делает лишь несколько штрихов, выделяя именно то, что, с его точки зрения, наиболее характерно для представителей восставшего народа. Это постоянная готовность к суровой, священной битве («винтовок черные ремни» и снова - «оплечь ружейные ремни») и в то же время - бесшабашность, анархия, несовмостимые с военной дисциплиной («В зубах - цыгарка, примят картуз»).



 




Важную роль играет и речевая характеристика. В разговоре этих «апостолов» нового мира мы не слышим ничего возвышенного, святого.

Как только диалог о Катьке с Ванькой сменился призывами к бдительности, тотчас же разговорная интонация диалога и ритм частушечной припевки уступает место чеканному, четкому маршевому ритму, которым и начиналась глава о революционной поступи двенадцати красногвардейцев. В столкновении двух различных ритмов поэт словно сталкивает две стороны человека, проявившиеся в революции: возвышенные и низкие цели, державные и личные интересы, революционную дисциплину и анархию. Ритм марша, «музыка» державного шага как бы оттесняет, заглушает звучание личного, мелкого. Здесь можно видеть один из примеров художественного воплощения мысли Блока о незначительности личного перед лицом грандиозных мировых потрясений. В связи с этим уместно привести слова из письма поэта жене: «Нового личного ничего нет, а если б оно и было, его невозможно было бы почувствовать, Потому что содержанием всей жизни становится всемирная Революция…».

Третья глава позволяет увидеть «изнутри» красногвардейцев, узнать их настроение, понять отношение к разыгравшимся событиям. Всем своим звучанием - и содержащимися в ней мотивами, и элементами формы (ритмика, характер рифмовки, лексика, синтаксическое построение) -третья глава напоминает частушки и народные песни, прежде всего песни рекрутские. Мы слышим здесь традиционные для фольклора мотивы горя-горького, тяжелой солдатской службы. Нельзя не заметить и существенного отличия этих стихов Блока от народных песен. У ребят появляется готовность «буйну голову сложить», ибо они видят перед собой высокую цель, ради которой «ко всему готовы, ничего не жаль». Эта мысль отчетливо звучит в концовке третьей главы;

    * Мы на горе всем буржуям
    * Мировой пожар раздуем,
    * Мировой пожар в крови -
    * Господи, благослови!.
    * Этой строфой завершаются и как бы уравновешиваются стихи о буйной удали бесшабашных ребят.

В поэме «Двенадцать» Блок утверждает не новую для него мысль о необходимости преодолевать частное, личное во имя общественного, «державного». Поэтому личная драма Петрухи (измена Катьки, ее убийство) занимает так много места в поэме о революции. Идущие вперед красногвардейцы на какое-то время прерывают свой путь, решают личный конфликт и снова продолжают движение. И потеря любимой женщины, и мучения «бедного убийцы» кажутся красногвардейцам чем-то совсем незначительным по сравнению с теми большими «державными» делами, которые им предстоит совершать. «Потяжеле будет бремя нам, товарищ дорогой»,- напоминают они Петьке. Какой бы сильной ни была любовь, она псе равно должна быть принесена в жертву великому, святому делу.