А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
Старый мир в поэме А А Блока "Двенадцать" - сочинение


Сегодняшним читателям, не пережившим мучительных сомнений, разочарований, не прошедшим такого сложного жизненного пути, как Блок, трудно всю полноту его жизни соотнести с поэзией. Мировоззрение Блока формировалось сложно. Поэзия это отражает. То, что кажется простым для нас: революция, отношение к ней, борьба старого и нового мира, - для Блока было трагическим, сложным. Поэзия Блока трудна, и в этом ее прелесть. Читатель словно вырастает, читая его. Сам Блок любил выражение Платона: "Прекрасное - трудно". Он видел и выражал жизнь в высших проявлениях, в моменте высших переживаний, кульминации чувств. Особенно трудным и потому на пределе поэтического напряжения оказалось прощание со старым миром в поэме "Двенадцать".

В центре поэмы "Двенадцать" - "любовная драма": "Ванька с Катькой в кабаке", "Ванька с Катькой летит на лихаче". Катька изменяет, и Петька ее убивает. Что, Катька, рада?-Ни гу-гу... Лежи ты, падаль, на снегу!.. Это типичная "мещанская драма", выдержанная в стиле романсов под шарманку, вроде "Маруся отравилась". Строфы о Катьке с плясовыми припевами-поистине виртуозны:
Гетры серые носила,
Шоколад Миньон жрала,
С юнкерьем гулять ходила-
С солдатьем теперь пошла?
Ээ, эх, согреши!
Будет легче для души!
Подпрыгивающие, притопывающие хореи - взвизгивают и дергаются, как звуки гармоники. В последней строфе одна строчка принадлежит жене поэта. 17 февраля Блок отмечает в записной книжке: "Двенадцать " - отделал, интервалы. Люба сочинила строчку "Шоколад Миньон жрала", вместо ею же уничтоженной "Юбкой улицу мела".

Парад "бывших" предшествует появлению двенадцати- тех, кого революция вырывает из почвы и сбрасывает в мир теней. По улицам революционного Петрограда, с усилием держась на ногах, проходят: барыня в каракуле ("поскользнулась и - бац - растянулась!"), невеселый "товарищ поп" ("помнишь, как, бывало, брюхом шел вперед и крестом сияло брюхо на народ?.."), писатель - вития ("длинные волосы и говорит вполголоса: предатели! погибла Россия!"), старуха, которая жаждет найти более гуманное применение матерчатому плакату со словами "Вся власть Учредительному Собранию! ". ("Сколько бы вышло портянок для ребят, а всякий- раздет, разут...") А вот и главный враг:
Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмется шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пес.
К людям старого мира Блок относится с какой-то озорной и в то же время немного злой иронией. "Бывшие" боятся двенадцати, ибо с красногвардейцами шутки плохи ("как пошли наши ребята в красной гвардии служить - в красной гвардии служить - буйну голову сложить! ").

Вдруг навстречу двенадцати - прямо наперерез - летит лихач. Лихач отличный! ("Елекстрический фонарик на оглобельках ".) В санях - Ванька и Катька. Кто она, эта Катька? Догадаться не трудно:
В кружевном белье ходила-
Походи-ка, походи!
С офицерами блудила-
Поблуди-ка, поблуди!
Эх, эх, поблуди!
Сердце ёкнуло в груди!
Ну, а кто же Ванька?
Солдат и блудный сын мятежа. Из-за девки мировую революцию проглядел. Бей золотопогонников! Не век же Катьке офицерье забавлять. Пусть, холера, черной кости послужит.
Помнишь, Катя, офицера-
Не ушел он от ножа...
Аль не вспомнила, холера?
Али память не свежа?
Эх, эх, освежи,
Спать с собою положи!

Революция блудных сыновей не прощает. Красногвардейцы крепко злы на Ваньку и хотят расправиться с ним. За что? За то, что Ванька "не наш", хоть и был "наш". Кроме того, он, очевидно, угостил ножом офицера не из любви к человечест ву, а, так сказать, из-за эгоистических, "мелкособственнических " побуждений - чтоб сжить со света соперника.
Стой, стой! Андрюха, помогай!
Петруха, сзаду забегай!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лихач - и с Ванькой-наутек...
Еще разок! Взводи курок!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утек, подлец! Ужо, постой,
Расправлюсь завтра я с тобой!
А Катька где?-Мертва, мертва!
Простреленная голова!

Среди двенадцати есть кто-то, который руководит всеми их действиями. Блок не выдвигает этого "незримого" на передний план; наоборот, заставляет его держаться в тени, но тем не менее мы чувствуем, что "незримый" имеет над бунтарями загадочную, таинственную власть. И он, этот "незримый", охотится не за Катькой, а за Ванькой. На Катьку он зол только за то, что она вскружила голову не только Ванюхе, но и Петрухе. С огнем не шутят. Катька встретила смерть не случайно. Она игриво наступила каблуком на сильную, настоящую страсть и не заметила, что из этой страсти может вырасти безумная злоба.
Что, Катька, рада?-Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу!..
Восторг убийства сменяется раскаянием. Петрухой овладевает горе и ужас:
И опять идут двенадцать,
За плечами-ружьеца.
Лишь у бедного убийцы
Не видать совсем лица...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
-Что€, товарищ, ты не весел?
-Что€, дружок, оторопел?
-Что€, Петруха, нос повесил,
Или Катьку пожалел?



 
-Ох, товарищи, родные, Эту девку я любил... Ночки черные, хмельные С этой девкой проводил... -Из-за удали бедовой В огневых ее очах, Из-за родинки пунцовой Возле правого плеча, Загубил я, бестолковый, Загубил я сгоряча... ах! Раскаяние вызвало желание искупить грех: Петруха припоминает золотой иконостас православного храма. Задача "незримого" убить в душе человека и чувство раскаяния, и стремление искупить грех. Иначе может погибнуть дело, за которое он взялся и ради которого овладел сердцами двенадцати. "Незримый" своего добивается: Бессознательный ты, право, Рассуди, подумай здраво... . . . . . . . . . . . . . . . От чего тебя упас Золотой иконостас? Антирелигиозное нравоучение подкрепляется руганью и приказаньями. -Ишь, стервец, завел шарманку, Что ты, Петька, баба, что ль? -Верно, душу наизнанку Вздумал вывернуть? Изволь! . . . . . . . . . . . . . . . . . . Али руки не в крови Из-за Катькиной любви? -Шаг держи революцьонный! Близок враг неугомонный! "Агитация" подействовала. И Петруха замедляет Торопливые шаги... Он головку вскидава€ет, Он опять повеселел... Эх, эх! Позабавиться не грех! От этих забав у России синяки под глазами: Запирайте етажи, Нынче будут грабежи! Отмыкайте погреба- Гуляет нынче голытьба! Двенадцать ринулись в бой! На штурм старого мира! -Все равно тебя добуду, Лучше сдайся мне живьем! -Эй, товарищ, будет худо, Выходи, стрелять начнем! Трах-тах-тах! - И только эхо Откликается в домах... Только вьюга долгим смехом Заливается в снегах... Революционный Петроград порождает петроградскую мещанскую драму; ритм частушек, гармоники и шарманки предопределяет собой "уголовный роман" Ваньки и Катьки. Поэма о ночи и крови заканчивается пением ангельских арф: Впереди-с кровавым флагом, И за вьюгой невиди€м, И от пули невредим, Нежной поступью надвьюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз- Впереди-Исус Христос. Повторяющиеся созвучия ("невидим" - "невредим", "нежной" - "снежной", "надвьюжной" - "жемчужной"); сладостные трели ("вьюгой", "поступью", "россыпью"); бархатные "в" ("вьюгой невидим", "невредим", "надвьюжной", "венчике", "впереди") и шелестящие "ж", "ч", "с" ("нежной ", "поступью", "надвьюжной", "снежной", "россыпью", "жемчужной", "венчике из роз") располагаются сияющим нимбом вокруг имени Христа. Гармонические волны перио да из семи стихов, медленно нарастая, вдруг разбиваются у Его ног: Впереди-Исус Христос.





Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений

Сохранить сочинение:

Сочинение по вашей теме Старый мир в поэме А А Блока "Двенадцать". Поищите еще с сайта похожие.

Сочинения > Двенадцать > Старый мир в поэме А А Блока "Двенадцать"
Двенадцать

Двенадцать


Сочинение на тему Старый мир в поэме А А Блока "Двенадцать", Двенадцать