Индивидуальность стиля рождала поразительную смелость многих образов Державина, так привлекавшую поэтов XIX века. Размышляя о смерти, он писал: «Уж ко старости приходим, и смерть к нам смотрит чрез забор». Стихотворение «Зима» написано в форме диалога поэта своей музой. И вот в каком виде предстает перед читателем собеседница поэта:

    * Что ты, Муза, так печальна,
    * Пригорюнившись сидишь?
    * Сквозь окошечка хрустальна,
    * Склона волосы, глядишь…

Гоголь, высоко ценя индивидуальность стиля Державина, объяснял его происхождение: «Слог у него так крупен, как ни у кого из наших поэтов. Разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми, на что бы никто не отважился, кроме Державина. Кто бы посмел, кроме его, выразиться так, как выразился он в одном месте о том же своем величественном муже, в ту минуту, когда он все уже исполнил, что нужно на земле:

    * И смерть, как гостью, ожидает,
    * Крутя, задумавшись, усы.

Кто, кроме Державина, осмелился бы соединить такое дело, каково ожидание смерти, с таким ничтожным действием, каково крученье усов?» Стихотворение «Вельможа» привлекало внимание многих поэтов не только гражданственностью, личной, бескомпромиссной авторской оценкой преступлений, зла и беззакония, которые и делали стихи Державина «огненными», но и многими мыслями, заложенными в нем, философией жизни его автора. Имея в виду сатирические стихотворения Державина, подобные «Вельможе», Белинский писал, что в них «видна практическая философия ума русского; посему главное отличительное их свойство есть народность, народность, состоящая не в подборе мужицких слов или насильственной подделке под лад песен и сказок, но в сгибе ума русского, в русском образе взгляда на вещи. В сем отношении Державин народен в высочайшей степени».

 




К творчеству Державина с глубоким интересом относился Грибоедов. Факты свидетельствуют, что в некоторых случаях он сознательно соотносил свои взгляды и убеждения   с   державинскими.   Отсюда   использование  стихов   и мыслей Державина в комедии «Горе от ума». В «Вельможе» хранителем истинно русских нравов выступал народ - носитель идей справедливости, добра, великодушия и неутомимого трудолюбия. Потому Державин писал:

    * О росский бодрственный народ,
    * Отечески хранящий нравы!

Тема народа в творчестве Державина - одна из важнейших. Говоря о чертах национального характера, поэт постоянно подчеркивал бодрость и доброту русского человека. В последний раз он писал об этом после победоносного окончания Отечественной войны в «Гимне лиро-эпическом на прогнание французов из Отечества». У Грибоедова огромное место занимает тема России и народа, национальных традиций и национального характера. Размышляя о настоящей и будущей судьбе народа, Грибоедов вспоминал Державина. Оттого он намеренно заставлял своего героя Чацкого цитировать великого поэта. Так он характеризует народ по-державински: «умный, бодрый наш народ…» Рассказывая о тоске по родине и радости возвращения домой, Чацкий выражает свое чувство стихом из державинской «Арфы»: «И дым отечества нам сладок и приятен».

Державин был постоянным спутником Пушкина - и в юношеские и в зрелые годы. В начале творчества Пушкин учился у него изображать обыкновенное, находя в реальной жизни высокую поэзию, а в конце пути постоянно ссылался на авторитет великого поэта, делал любимые строки эпиграфами своих произведений. В этой связи любопытна одна цитата из «Вельможи» в «Евгении Онегине». Рисуя портрет вельможи, Державин писал:

    * Несчастных голосу не внемлешь
    * И в развращенном сердце мнишь…

В рукописи романа сохранился вариант характеристики эгоизма Онегина: «Людей он просто не любил», и оттого он «миг покоя своего не отдал бы ни для кого». Онегинский «миг покоя» несомненно державинского происхождения. Этот пример - наглядное свидетельство глубокого интереса Пушкина к поэзии Державина и, в частности, к его «Вельможе». После «Вельможи», в 1795 году, Державин написал «Памятник». Подводя итоги своей поэтической деятельности, он писал: «Так! весь я не умру, но часть меня большая, От тлена убежав, по смерти станет жить…» Личность Державина пережила его поэзия. Она была нужна русским людям многих поколений, художественные открытия Державина усваивали и наследовали поэты XIX и XX веков - от Дениса Давыдова, Константина Батюшкова и Кондратия Рылеева до Маяковского. Смелые гражданские, «огненные стихи» Державина вспоминали с особой благодарностью. Державин верил, что его мужественное обличение вельмож и царских фаворитов, его провозглашение истины царям будут оценены потомством. Оттого он ставил себе в заслугу, что «истину царям с улыбкой говорил».

Эта формула - «с улыбкой» - объясняется и мировоззрением Державина (он не был радикальным мыслителем и верил в возможность прихода «просвещенного монарха») и обстоятельствами его жизни. Он сам так объяснял свое положение: «Будучи поэт по вдохновению, я должен был говорить правду; политик или царедворец по служению моему при дворе, я принужден был закрывать истину иносказанием и намеками». Поэт победил царедворца - Державин говорил правду и истину царям, в том числе Екатерине II. И эта позиция была оценена последующими поколениями. Чернышевский ставил в пример гражданственность поэта, считавшего себя обязанным «говорить правду и народу и царям».