Когда оно написано? Против кого направлено, какова история его создания и публикации? Ода «Вельможа» была написана в 1794 году. Ее написанию предшествовали важные в жизни Державина события. В декабре 1791 года его поощрила по службе русская императрица Екатерина II и назначила своим кабинет-секретарем. Приближая к себе известного поэта, Екатерина II надеялась, что в благодарность за милость он станет прославлять ее своими стихами. Державин же рассматривал это назначение совершенно иначе. Он был не только поэтом, но всю жизнь служил, занимая разные должности в государственном аппарате. У него сложилось свое понимание общественных обязанностей человека. Державин не был радикальным мыслителем, не был просветителем - он считал законным крепостное право и был сторонником монархии в России.  

Но еще в годы крестьянского восстания под руководством Пугачева (1773-1775) Державин был потрясен бедствиями народа. Он увидел, как чиновники и помещики грабили подданных и «питателей отечества». Вот почему в 1774 году он обратился с призывом к казанскому губернатору «остановить грабительство», поскольку именно «лихоимство производит в жителях наиболее ропота, потому что всякий, кто имеет с ними малейшее дело, грабит их».

Грабительством занимались чиновники - и мелкие и крупные, в судах и в Сенате, безродные дворяне и родовитые князья, вельможи, приближенные к трону. Злоупотребления властей и беззаконие, царившее во всей империи, вызывало возмущение Державина.

Вот почему, когда Державин был назначен кабинет-секретарем императрицы, он преисполнился верой, что теперь-то он сможет с большим успехом искоренять зло, неправду, преступления сановников. Сторонник монархии, Державин вслед за просветителями полагал, что наилучшая форма монархии - просвещенный абсолютизм, что только просвещенный монарх может искоренить преступления в государстве и восстановить справедливость.

Известно, что, вступая в 1762 году на престол, Екатерина II учитывала широкое распространение в России идей французских просветителей и с целью завоевания популярности в русском обществе и на Западе демонстративно объявила себя их последовательницей. Она затеяла переписку с Вольтером, пригласила в Петербург философа и издателя знаменитой «Энциклопедии» Дидро, оказывала покровительство русским литераторам, переводившим сочинения просветителей и статьи из «Энциклопедии». Политика демонстративного либерализма Екатерины II утвердила в 1760-е годы легенду о ней как просвещенной монархине. Французские просветители поверили Екатерине. Поверил ей и Державин.

Назначение кабинет-секретарем Державин и воспринял как сознательное приглашение его на пост помощника императрицы, который бы своими советами помогал искоренять преступления в государственных учреждениях России. К своим новым обязанностям Державин относился с чувством высокой гражданской ответственности. Он рассматривал поступавшие на высочайшее имя жалобы и, расследуя   дела, докладывал   свое   мнение   императрице,   требуя наказания виновных, какие бы посты они ни занимали. Обстоятельства сложились так, что Екатерина II поручила Державину просматривать и решения Сената, поскольку генерал-прокурор Сената, обычно докладывавший императрице дела, касавшиеся Сената, был тогда тяжело болен.

Державин оказался в положении человека, которому поручили в известной мере контролировать деятельность Сената, где заседали крупнейшие чиновники империи, вельможи, и наблюдать за прохождением судебных дел, которые поступали туда как в последнюю судебную инстанцию. В «Объяснениях» к своим произведениям (написанных в первые годы XIX столетия) Державин подробно рассказал об этих обстоятельствах его жизни, которые предшествовали написанию «Вельможи». Екатерине II надоел и наскучил дерзкий кабинет-секретарь, постоянно пристававший к ней со своими советами, поучениями, требованиями. Ему открыто говорили, что приближен он ко двору для того, чтобы воспевал императрицу. Но Державин-поэт был всегда искренен. А по его словам, чем ближе он узнавал царицу, тем более разочаровывался в ней, и потому-то «охладел так его дух, что он почти ничего не мог написать горячим, чистым сердцем в похвалу ей». О своем положении поэта, попавшего в число приближенных к императрице, он в это время с горечью писал:

    * Поймали птичку голосисту
    * И ну сжимать ее рукой.
    * Пищит бедняжка вместо свисту,
    * А ей твердят: «Пой, птичка, пой!»

Осенью 1793 года Екатерина II освободила Державина от обязанностей кабинет-секретаря. Но ссориться с видным поэтом она не хотела, потому он был награжден высоким чином тайного советника, орденом Владимира второй степени и назначен сенатором. Мечта о Екатерине II -просвещенной монархине рухнула. Исполнять свой долг перед отечеством на государственном поприще, использовать власть императрицы для борьбы с беззакониями и преступлениями крупных чиновников оказалось невозможным. И вот тогда-то Державин решил обратиться к поэзии. Зло и преступления должны быть публично заклеймены, виновные - всесильные вельможи - должны быть обличены и осуждены. Обличаемым противопоставлялся честный муж, мудрый государственный деятель, для которого цель и смысл жизни - служение обществу. Державин постоянно повторял, что великим человека делает не происхождение, не должность, им занимаемая, но деятельность - патриотическая, общественная, государственная, направленная на защиту отечества, правды и справедливости. Деятельность самого Державина, определявшая «великость» его личности, состояла в исполнении долга поэта. Создание сатирической оды «Вельможа» и было таким исполнением гражданского долга поэта.

Гнев и возмущение, водившие пером Державина, когда он писал свою оду, определяли ее стиль и тональность. Он резко судил всемогущих в империи сановников, фаворитов и близких Екатерине II людей - Потемкина, Зубова, Безбородко. И, обличая их, не снимал вины с императрицы, которая сквозь пальцы смотрела на преступные дела своих любимцев. Поэзия была той высокой трибуной, с которой Державин-поэт обращался к россиянам с пламенной речью. Он писал о том, что хорошо знал, что видел, что возмущало его, рисовал портреты «с подлинников», оттого его стихотворная речь исполнена энергии, страсти, выражала глубоко личные, выстраданные убеждения.

 





Ода начиналась с изложения позиции поэта - что он будет судить и выставлять на позор, что прославит и поставит в пример.

    * Не украшение одежд
    * Моя днесь муза прославляет,
    * Которое в очах невежд,
    * Шутов в вельможи наряжает;
    * Не пышности я песнь пою;
    * Не истуканы за кристаллом,
    * В кивотах блещущи металлом,
    * Услышат похвалу мою.

Поэт смело брал на себя миссию судьи, а подсудимыми оказывались не только вельможи, но и царица, которая по произволу своему «в вельможи наряжает» и шутов, и бесчестных, своекорыстных людей. Сначала Державин создал обобщенный образ русского вельможи, взнесенного на высокую ступень власти не за свои добродетели, не за великие дела, совершенные во славу отечества и народа, но по прихоти императрицы, которая милостями оплачивала сделанные ей лично услуги. Кумир такого вельможи есть «образ ложныя молвы, Се глыба грязи позлащенной! И вы, без благости душевной, Не все ль, вельможи, таковы?» «Сияют добрые дела»,- утверждает Державин, и потому пышные звания и титулы не могут скрыть глупости и подлости вельмож. И тут же поэт дерзко пускал отравленную сатирой стрелу в царскую особу:

    * О! тщетно счастия рука,
    * Против естественного чина.
    * Безумца рядит в господина
    * Или в шумиху дурака.

Только императрица («счастия рука») по самодержавному произволу может производить «из грязи в князи» - рядить дурака в сусальное золото («шумиху»), она же покрывает преступления своих любимцев. Правда, об этом Державин вынужден писать осторожно, обиняком: «И сил у рук не отнимает». Современники отлично понимали, в кого целит поэт. Позже он счел возможным и нужным разъяснить свой намек и к этому стиху сделал следующее примечание: «Императрица давала нередко волю любимцам своим вмешиваться в дела других министерств, как то гр. Зубов через генерал-прокурора Самойлова делал, что хотел».

Обличение вельмож благодаря введению в стихотворение положительного идеала поэта приобретало особую остроту. А этот положительный идеал был буквально выстрадан Державиным за долгие и трудные годы службы. Державин происходил из неродовитого дворянского рода, который уже давно кормился только царской службой. Дед поэта, Никита Державин, получил в наследство от своего отца «крестьян - три двора». Отец, Роман Никитич, начал службу шестнадцатилетним отроком еще при Петре I, в 1722 году, а затем многие годы тянул трудную солдатскую лямку. Наследство Романа Никитича, после раздела с братьями, оказалось ничтожным - он получил малый участок земли и десять   крестьян. Приходилось   существовать только на жалованье, которого всегда не хватало, и потому семья его жила в нищете.