Если раньше поддержка начинающих переводчиков и писателей зачастую являлась .продолжением работы Лу Синя со студентами, то теперь она приобрела значение воспитания будущих писателей. Лу Синь, как всегда, искал себе соратников и, ожидая, что его заставят замолчать («отрежут мне язык»), готовил себе замену. В основывавшихся с участием Лу Синя изданиях («Заросли», «Без названия», «Юйсы» и -др.) он передавал молодым- писателям свое представление о журнале как о боевой трибуне публициста, учил их работать, вплоть до корректуры, постоянно указывал им на. тот ориентир, который мог послужить школой для художника слова — на передовую, в основном русскую н советскую литературу. Свою мысль Лу Синь, несмотря на цензуру, проводил в статьях постоянно, многими приемами. Лу Синь помогал другим их издавать и сам перевел немало работ. Среди них статьи Г. В. Плеханова.и А. В. Луначарского, .«Мертвые души» и «Нос» Гоголя, глава из «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина, рассказы Чехова, «Русские сказки» и «О -черте» Горького, «Разгром» Фадеева и другие произведения. Лу Синю принадлежала также немалая роль в знакомстве Китая С такими писателями, как Шоу, Твен, Вазов и Садовяну, с поэзией Петефи и гравюрами Кэте Кольвиц.

Лу Синю удалось создать школу точного перевода, выдвинув лозунг «не обманывать читателя». Он неоднократно подчеркивал важность- этой задачи, называя открытие русской литературы для Китая «равным открытию огня», приравнивая труд ее пропагандистов к подвигу Прометея. Критикуя пролеткультовские и рапповские теории-на основе статей В. .И. Ленина о Л. Толстом, Лу Синь овладевал советским опытом борьбы за критическое восприятие нацио-




 







В Японии реализм раскрывал сущность жизни, ее действительные процессы, используя приемы романтиков (условность, фантастику,
гиперболизм, метафоричность), подчинив невероятное реальному. Крушение иллюзий привело к -надломленности, к болезненному восприятию жизни. Неуверенность в будущем, предчувствие катастроф выявились в стиле,, в ускоренном, нервном ритме.