Все разговоры о Плат начинаются из констатации того, что творчество поэтессы тесно связано с ее биографией и отмечается прежде всего определенной исповедальностью  и рефлексией. В большой мере этому оказывает содействие не только впечатляющий биографический материал, а и эмоциональная насыщенность, выразительность ее поэзии. Такая оценка строится, головно, на мыслях, высказанных в предисловии к поэзиям Плат. Ее учителем Р. Лоуеллом

 Исследователи 80-х подчеркивают, что еще важнее, как добывала Плат персоналистический миф из простой автобиографии. Высказывается мысль, что по влиянию на современников ее можно сравнивать с Э. Хемингуэем в 20-х гг. И уже это свидетельствует о коммуникативной социальной значимости ею написанного. Речь идет о стержневых мотивах, неотрывных от сущности женского естества, вместе с тем сосредоточенного и на таком естественном материнстве, любви, зарождения жизни, и на тех общественных проявлениях, которые также становятся органичными и все более созвучными феминистским расположениям духа, которые усилились в США в 60-х гг.

Жизненный путь Плат был непростым. Ее родители эмигрировали в США из Германии (отец - известный биолог-энтомолог, исследователь и автор книг о пчелах) и Австрии (семья матери). Отец преподавал  в Бостонском университете, обеспечил дочери счастливое и безоблачное детство. Будущая поэтесса была одаренной, красивой, интеллектуально развитой. Ее стихи впервые были опубликованы в «Бостон Санди Геральд», когда автору исполнилось всего 8 лет. Именно в настоящее время умер от прогрессирующего диабета отец. Мать, сохраняя свой статус преподавательницы немецкого языка в Бостоне, переехала в Велсли, где семья находилась под патронатом родителей АурелииПлат.

Дальнейшее обучение Сильвии превратилось в сплошной триумф: постоянная отличница, она не только публиковала свои произведения и заметки в журналах, но и выигрывала гранты и премии, которые обеспечили ей возможность не только приобретать престижное образование, но и выступать определенное время в роли редактора нью-йоркского журнала «Мадемуазель»; со временем Фулбрайтовский грант сделал возможным ее обучение в Кембридже.

В Кембридже Плат училась два года, путешествовала по Европе. В феврале 1956 г. она встретилась с Тедом Хьюзом, английским поэтом-лауреатом, чьи стихи оказали на нее глубокое впечатление, знакомство - ещё больше. Она писала брату: «Я читаю поэзию, которой еще некогда не знала; и это прекрасно, так как теперь я так уверена в себе и объединена любовью с единственным в мире мужчиной, который достоен меня». В 1956 г. они поженились. Провели месяц в Испании, потом поселились в Кембридже, где Плат продолжала обучение, а Т. Хьюз - преподавание. В 1957 г. супруги вернулись в США, где Плат преподавала английский в родном Смитоновском колледже, а Т. Хьюз вел творческий курс в Массачусетском технологическом. Тем не менее, интенсивная преподавательская деятельность не оставляла ни времени, ни сил для собственного творчества, поэтому супруги возвратились в Англию. В 1959 г. в них родилась дочь Фрида Ребекка, почти сразу вышел первый сборник стихов Плат «Колосс» («The Colossus», 1960). Она начала работу над романом «Дисгармония звона», который вышел из печати в 1963 г. под псевдонимом Виктория Лукас. Тогда супруги купило дом в Девоне, появился второй ребенок, сын Николас Фаррар,- и они развелись, поскольку Плат не могла простить мужу супружеских измен. Оставшись с двумя малышами, Плат интенсивно работала над следующим сборником поэм «Ариэль» («Ariel»), о чем сообщала матери: «Я пишу самые лучшие стихи в моей жизни, они сделают мне имя». Слова поэтессы оказались пророческими, тем не менее, она до славы не дожила, совершив самоубийство в феврале 1963 г. - отравилась газом.

Итак, жизнь короткая, молниеносная, с трагическим финалом, а потом - громкая посмертная слава, в которой неординарность биографии, безусловно, сыграла значительную роль. Более глубокая причина кроется в самом творческом наследстве, в стихах этой неповторяемой поэтессы.

Ее поэзия лишена однозначности. Каждое поэтическое средство, прием, ход - полисемантические. Несколько стихи посвящены пчелам (ведь отец был всемирно известным знатоком этих прекрасных насекомых), например, «Прибытие сундучка с пчелами». И будничный, реалистически описанный процесс приобретает многозначность, не теряя своего первичного прямого значения: пчелы становятся символами таких отдаленных от их существования вещей и явлений, как положение рабов, которых перевозили в трюмах пароходов, или возбужденной толпы, лишенной индивидуальных голосов.

В стихах Плат поражает сила и выразительность эмоций, водоворот глубинных страстей, в котором персональное слитое с внешним миром, а точнее - индивидуальность возникает, отличается, высказывается на весь голос как духовная материя, сотканная из внешнего и внутреннего миров, что их просто нельзя разделить, разорвать, разъединить. И это трагическое слияние происходит в глубинах подсознательного, которое - именно вследствие творческого процесса - становится для читателя достоянием его рационально-чувствительного восприятия.

Природа, материнство, библейский мир - органические сферы поэтессы, где объединено высокое и низкое, простое и сакральное, метафора, которая материализуется, и констатация объективного, что перерастает в символ. Принесенные в больницу тюльпаны («Тюльпаны», 1961), которые, в отличие от многочисленных равнодушных, наряженных в бесцветное белое сестер, наблюдают за больной, а их краснота говорит о ранах, созвучна им. И именно они, живые яркие цветы, изменяют атмосферу вокруг больной, от них теплеют стены. И вода, которую она пьет, набирает вкуса, становится теплой и соленой, как море, и течет из такой далекой страны, как здоровье… Сок черники («Черники», 1961) - это их кровь, которая увлажняет пальцы и порождает с ними непрошеное кровное сестринство. Месяц - отец лирической героини («Луна и елка», 1961), тучи расцветают голубым и мистические лица звезд с обеих сторон, а трава оставляет на ее ногах собственную тоску - так, будто она есть Бог.

Ее материнство - современное и обычное, одинаково зримое, ощутимое и в современном интерьере («Любовь тебя, словно часики толстые и золотые накрутила» - «Утренняя песня», пер. О. Мокровольского), и в атмосфере библейской: Абстрактные понятия ширяют в просторные, будто

 муторные ангелы:

    * Нос или глаз сдались бы невыносимо вульгарными
    * На бестелесно зияющих овалах их парсун.
    * их лучезарная былина нездешняя - ее сравнить довольно
    * Со снегом, с выстиранной белизной
    * или с чем-нибудь таким земным.
    * Нет, они, безусловно, реальны - Добро. Истина.


 




    * Чисты и полезны, будто вода переварена,
    * Нечуственны, будто таблица умножения.
    * А моя дочь знай себе улыбается.
    * Она в этом мире лишь полгода, но уже может
    * Баюкаться между них четырех, как в одеяле,
    * за концы подвешенном:
    * Массивное понятие зла, которое караулит кроватку.
    * Взвешивает намного меньше, чем боль в животике,
    * Любовь - это далеко не теория, а мама и молочко.
    * Бедные бумажные небожители пошли
    * не за той звездой.
    * им бы в колыбель какого-нибудь Платона
    * с фонарем во лбу.
    * Пусть бы потрясали его душу своими добродетелями.
    * Но какая же евушка расцвела  бы в такой компании?
    * («Волхвы», пер. О. Забужко)

 Итак, сакральное и обычное связано на каких-то неизведанных (наверное, архетипных) глубинах, там, где так же связывают пафос и ирония, бытие и смерть, животворность материнства и смерть-воскресение…

 «Женщина-Лазарь» - один из хрестоматийных стихов Плат, так как в нем можно считать сконцентрированной ее ммфопоэтику. С одной стороны, он будто исповедальний, так как в основу положены сугубо автобиографические факты, о которых автор искренне сообщает, приглашая к обсуждению читателя. Речь идет об очень больной для Плат теме самоубийства. Ведь впервые она попробовала наложить на себя руки еще смолоду, во время обучения в колледже, когда, казалось бы, ее самореализация приобретала общественное признание, жизнь шла к процветанию и благополучию. Тогда девушку спасли, и после психотерапии и лечение электрошоком она возвратилась к обучению и творческой жизни. Была еще одна подобная попытка. Третья стала последней, и «Женщина-Лазарь» («Lady Lazarus», 1962) написано, наверное, незадолго до нее. Смерть - одна из центральных тем поэтессы.

    * Умирать -
    * Это искусство, как и все другое.
    * Я умираю исключительно хорошо.
    * Я умираю - даже роща шумит.
    * Я умираю по-настоящему, не на миг.
    * Наверное, вы бы сказали, это призвание у меня.
    * (Пер. О. Мокровольского)