А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
Мир Скотта человека это и мир Скотта писателя - сочинение

Большая литература давно и пристально исследует диалектику этого процесса - становление личности и ее жизненную планиду, и чем значительнее писатель, тем интересней его открытия в ходе такого исследования. Он не только показывает своих персонажей как продукт определенной исторической ситуации, не только воссоздает прихотливые взаимодействия героя - от пассивного приятия до ожесточенного противоборства - со временем и обстоятельствами, но зачастую дает понять, каковы могли быть характеры и судьбы действующих лиц в иные эпохи и в других местах. Здесь, думается, лежит объяснение неоднозначности, многомерности таких иедиких характеров мировой литературы, как Гамлет Шекспира, Жюльен Сореяь Стендаля, Раскольников и Иван Карамазов из романов Достоевского, капитан Ахав Мелвилла (”Моби Дик”) или шолоховский Григорий Мелехов.

Биографический метод чреват соблазном все сводить к фактам и обстоятельствам личной жизни героя. Последние, конечно, могут объяснить многое, но не все, и тут возникает опасность упустить из виду, что личная жизнь писателя складывается не в вакууме, а в условиях весьма конкретного времени и исторической и социальной обстановки, и утратить верное представление о пропорциях. Скажем, можно договориться до того, что Пушкин стал народным поэтом, потому что с детства полюбил народные песни и сказки, слышанные от няни Арины Родионовны, а что сама история и потребности отечественной культуры дали направление его природному гению - это уже вторичное. Подход, избранный Дайчесом, казалось бы, способен привести к противоположному результату, при котором всем распоряжается социально-культурный “заказ” эпохи, а няня Арина Родионовна вообще выпадает из поля зрения. Впрочем, Дайчес, следует подчеркнуть со всей определенностью, успешно справился с искушениями обоего рода, уделив и объективному, и субъективному факторам ровно столько значения, сколько они имели для Скотта. Вот что он, например, пишет о пребывании юного Скотта у деда на ферме Сэнди-Ноу, где мальчик впервые приобщился к шотландской поэзии и истории:

“Конечно же, Скотт развил бы творческое воображение исторического плана, которое явлено в его поэтических сочинениях и романах, даже если б он и не провел маленьким мальчиком какое-то время в Сэнди-Ноу. Однако заманчиво думать, что именно там это воображение обрело свой столь своеобычный склад”.



 
Мир Скотта-человека - это и мир Скотта-писателя, что не устает подчеркивать Дайчес. По этой причине формулировка критика: “Он равно принадлежал эпохам Романтического возрождения и Шотландского Просвещения, и их слияние в его творчестве -уникальное явление нашей литературы” - воспринимается как логически выверенный итог предпринятого автором увлекательного обзора времени и окружения Скотта. Весьма ценным в этой небольшой книге представляется как раз внимательное прослеживание взаимодействия между неординарным обликом Шотландии в ее старо-новом качестве, воздействием этого облика на чувства и умонастроения ревностного шотландца и потомственного законника Скотта и воплощением этого воздействия в творчестве писателя Вальтера Скотта. “Непрерывность - прямая линия, связующая прошлое и настоящее, - ощущение общности с ушедшими поколениями вот что было главенствующим в чувствах Скотта”. Отсюда - и Дайчес демонстрирует это со всей очевидностью - естествен и легок переход к “тому волнующему ощущению хода истории, связи тогдашнего цивилизованного образа жизни с давними законами и обычаями, которое так впечатляюще проявилось в его романах”. Сотворенный и призванный своим временем, Скотт воздал ему тем, что стал первым великим историческим художником в литературе, - такова основная мысль повествования Дэвида Дайчеса, и с нею трудно не согласиться. Материальное в широком смысле слова окружение писателя, весь этот вещный мир, в котором жил и который имел перед глазами Скотт, запечатлен на страницах книги Дайчеса в его основных, наиболее характерных и колоритных, важных для художника проявлениях. Скотт, как известно, написал много; о нем самом написано не меньше, а будет, можно с уверенностью сказать, написано еще больше; о его Шотландии, то есть о том, что занимало собою его чувственное восприятие, мысли и творческое воображение, можно писать до бесконечности, ибо жадность Скотта до знаний, преданность шотландской старине и нови, феноменальная память и энциклопедическая начитанность делали сферу его интересов практически безграничной, а то, что попадает в сферу интересов человека, тем самым уже включается в его мир. Дайчес, понятно, не мог охватить все. Автор наиболее обширной и фундаментальной литературной биографии Скотта, насчитывающей 1400 страниц, Эдгар Джонсон и то оставил за рамками исследования ряд материалов, которые могли бы “лечь” в книгу. Дайчес же, писавший совсем в другом жанре, был вынужден отбирать из практически безграничного “мира” Вальтера Скотта самое существенное - вехи родословной; детские увлечения, сохраненные до смерти; поприще правоведа; этапы литературного развития; возведение Абботсфорда; долговременные дружеские и литературные привязанности; обстоятельства банкротства; отношение к политическим конфликтам своего времени. Кое на чем критик останавливается сравнительно подробно. Скажем, на облике шотландской столицы, каким он сложился к рождению будущего писателя и каким - меняющимся и приближающимся к сегодняшней своей панораме - представал перед Скоттом на протяжении его жизни. Или на личности прадеда писателя, тоже Вальтера, по прозвищу “Борода” - истового якобита и властного человека. Или на пейзажах Пограничного края (южный район Шотландии, граничащий с английскими графствами) и красотах Горной Шотландии: и тем, и другим предстояло украсить поэзию и прозу “шотландского чародея”, как именовали его современники. Пограничный край и вовсе был “малой родиной” Скотта - оттуда вели происхождение его предки по отцовской и по материнской линии, принадлежавшие, несомненно, к благородным семействам (о чем их дальний потомок никогда не забывал и не давал забывать другим), однако существовавшие в своем “мире”, несколько отличавшемся от Скоттова. Скотт не без юмора писал и об этом: “.:.до Унии королевств мои предки, подобно другим джентльменам Пограничья, триста лет промышляли убийствами, кражами да разбоем; с воцарения Иакова и до революции подвизались в богохранимом парламентском войске, то есть прикидывались овечками, распевали псалмы и прочее в том же духе; при последних Стюартах преследовали других и сами подвергались гонениям; охотились, пили кларет, учиняли мятежи и дуэли вплоть до времен моего отца и деда”.





Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений

Сохранить сочинение:

Сочинение по вашей теме Мир Скотта человека это и мир Скотта писателя. Поищите еще с сайта похожие.

Сочинения > Другие сочинения по зарубежной литературе > Мир Скотта человека это и мир Скотта писателя
Другие сочинения по зарубежной литературе

Другие сочинения по зарубежной литературе


Сочинение на тему Мир Скотта человека это и мир Скотта писателя, Другие сочинения по зарубежной литературе