Миру тирании в драме противостоит Веррина - бескорыстный и честный республиканец, отстаивающий права и свободу народа. Его идеалы, действия и представления о родине и свободе питаются традициями древнеримских республиканских добродетелей. Следует отмстить, что Веррина по историческим источникам вовсе не отличался теми бескорыстными аскетическими добродетелями римского народного трибуна, какими он наделен в драме Шиллера. Робертсои говорит о нем, как о человеке, «которому нечего было терять и который был способен взяться за самые смелые дела».

В драме же Шиллера Веррина воплощает в себе черты излюбленного просветителями героя - Брута, и недаром Фиеско характеризует его словами: «Этот республиканец тверд, как сталь!». Новое истолкование роли и характера Веррины имело важное значение и существенно повлияло на все композиционное построение драмы: главным положительным героем, противостоящим миру тирании, является не Фиеско, но он остается вместе с тем руководителем заговора.

Впервые мы видим Веррину на пиру у Фиеско. Он носит черную повязку в знак траура «по утрате матери-родины и свободы Генуи». Фиеско, который, для того чтобы усыпить подозрительность Дорна и тем вернее добиться своих целей, прикидывается, что якобы совершенно не интересуется политическими делами республики, вызывает отвращение у Веррины: «Где он, былой великий тираноборец? Я помню время, когда ты содрогался от ярости при одном виде короны. Ломаного гроша я не дам за бессмертие моей души, раз время могло так износить твою, падший сын республики!».

Огорченный тем, что Фиеско потерян для дела республики, Веррина приходит домой, и здесь его ждет страшный удар. Он узнает, что его дочь Берту изнасиловал этой ночью молодой Дориа.

Тема попрания женской чести занимает значительное место в просветительской литературе, и трактовка ее выходит далеко за пределы этики частной жизни. Просветители справедливо видели в попрании женской чести одно из проявлений феодального произвола. Уже Лессинг обратил внимание на рассказ древнеримского историка Тита Ливия о судьбе дочери центуриона Виргиния. Когда римский децемвир Аппий Клавдий решил опозорить дочь седовласого Виргиния, отец заколол свою дочь и поднял войска на восстание против тирана. Победа восставших увенчалась уничтожением власти децемвиров. Лессинг в «Эмилии Галотти» использовал сюжет Тита Ливия лишь частично. Его герой, Одоардо Галотти, подобно Виргинию, закалывает свою дочь, чтобы спасти ее от посягательств прияиа. Вопроса о восстании против существующего строя Лессинг не мог поставить, ибо оно было невозможно в современной ему Германии. Шиллер, создавая свое произведение в обстановке, непосредственно предшествовавшей франщ зской революции, ставит проблему шире и глубже.



 




В драме Шиллера насилие, совершенное Джанёттино над Бертой, становится последним толчком к возникновению заговора республиканцев с целью освобождения Генуи от тирана и насильника. Ядро заговора вначале составляют четыре республиканца: Веррина, жених Берты Бургоньино и два патриция - Сакко и Кальканьо. Все они в доме Веррины дают клятву: «Деспот должен пасть!» При этом Кальканьо задает вопрос: «Достанет ли сил у четверых патриотов низвергнуть могучую гидру тирании? Не следует ли нам взбунтовать чернь, привлечь на нашу сторону дворянство?».

Для всего дальнейшего развития заговора и для понимания проблемы революционного переворота самим автором драмы очень характерно, что Кальканьо не получает ответа «а свой вопрос. Веррина, идейный руководитель республиканцев, возлагает свои главные надежды на вовлечение в заговор такого могущественного и талантливого человека, как Фиеско.

Когда четыре патриота приходят к Фиеско с целью вовлечь его в заговор, молодой граф открывает им свои планы: оказывается, у него уже все готово для переворота. Веррине и его единомышленникам остается лишь присоединиться к заговору. Казалось бы, Вер-рина достиг своей цели и должен быть доволен. Однако он стремится не только к личной мести, но прежде всего думает о судьбах родины. Присматриваясь к Фиеско, он начинает понимать его тайные честолюбивые замыслы. В сцене за городом в беседе с Бургоньино Веррина приходит к твердому решению: «Фиеско должен умереть! ты сам видел вчера, как он любовался собой, любовался нашей растерянностью. Человек, чья улыбка обманула всю Италию, не потерпит в Генуе равных себе… Бесспорно, Фиеско свергнет тирана. Еще бесспорнее: Фиеско станет самым грозным тираном Генуи».

Начиная с этого момента бдительный взор главы республиканцев уже не теряет графа из виду; последний попрежьему руководит всеми приготовлениями к восстанию, но все его действия находятся под тайным наблюдением. Когда перед началом выступления хотят тайно убить Андреа и Джанеттино Дорна, Веррина высказывается против этого: «Мое мнение: мы открыто подадим сигнал к восстанию и подвигнем на месть генуэзских патриотов». Эту тактику открытого восстания и принимают заговорщики. Когда перед самым их выступлением Андреа Дориа присылает Фиеско записку о том, что он не верит слухам о восстании во главе с графом Фиеско и потому эту ночь будет спать без стражи, а граф после этой записки отказывается выступить, Веррина ему заявляет: «Я арестую тебя как предателя родины». Заговорщики-республиканцы также кричат: «Хватайте его! Вяжите!» Увидев, что он остался один, изолированный от всех, Фиеско сразу соглашается: «Спокойствие, господа! Все остается, как было».

Большинство республиканцев на стороне Веррины, и восстание, проводимое по его плану, увенчивается победой. Джанеттино убит Бургоньино. Генуя полностью в руках восставших. Но это не приводит к победе республиканского принципа. Фиеско захватывает власть и провозглашает себя герцогом. В пышном одеянии новый властелин Генуи встречается с главой республиканцев Верриной и заверяет его, что любит его не меньше, чем раньше. Но республиканец холодно отклоняет эти изъявления чувства: «Лицезрение властелина - как меч между мною и герцогом. Джованни Лодо-вико Фиеско принадлежали обширные владения в моем сердце. Теперь он завоевал Геную, и я беру свою собственность назад», Сколько Фиеско ни обещает Веррине милостей и выгод при своем царствовании, республиканец с презрением отклоняет эти предложения и остается непримиримым: «Умелый игрок, - говорит он новому герцогу,- все же проглядел одну карту. Он рассчитал все козыри завистников, но, несмотря на свою хитрость, позабыл о патриотах! Или узурпатор свободы приготовил карту, которой он побьет римскую доблесть? Клянусь перед лицом господа бога, потомство ско[ ^е найдет мои кости на колесе палача, нежели на кладбище в герцогстве». И когда после этого разговора оба идут по узкой доске на галеру, Веррина сталкивает Фиеско в море. В этот момент прибегает Кальканьо с криком: «Фиеско! Андреа вернулся, и половина Генуи к нему перебежала!». Но Фиеско уже не было в живых…

Мы видим, что в развязке своей драмы Шиллер снова отступает от истории: у Шиллера Фиеско не погибает случайно, как это имело место в действительности, его убивает народный трибун Веррина за измену республиканской свободе. Смерть руководителя восстания была вызвана его изменой идеалам свободной республики, во имя которой восстание было организовано. Фиеско же хотел использовать победу в личных эгоистических интересах и сделаться герцогом, то есть новым деспотом. В предисловии к драме автор прямо указывает на «поучительную» для современности сторону новой концовки истории заговора Фиеско: «В моих «Разбойниках» я изобразил жертву неумеренного чувства. Здесь я пытаюсь показать нечто противоположное, жертву ловкости и коварства…».