В творчестве Фридриха фон Логау демократические тенденции выявились еще резче и активнее, чем в поэзии Опица и Флеминга. Наиболее характерной особенностью поэтического дарования Логау является склонность к сатире, к ироническому изображению немецкого общества XVII в. Произведения Логау при жизни поэта появлялись под псевдонимом Соломона фон Голау (в 1638 и в 1654 гг.).

Сборники стихотворений Логау состоят преимущественно из двух- или четырехстрочных эпиграмм: в этом своем излюбленном жанре Логау достиг значительного совершенства.
Обнищавший дворянин, Логау прожил трудную жизнь незначительного придворного чиновника, зависящего во всем от капризов своих государей — силезских герцогов. Тридцатилетняя война разорила семью Логау, и сам он не раз испытал превратности и опасности военного времени. Подобно Оницу и Флемингу, Логау во многих своих стихотворениях выступает с осуждением кровавых и разорительных военных авантюр немецких феодалов.

Бесповоротно осуждая войну, Логау четче и резче, чем Ошщ и Флеминг, указывает, что от нее больше всего страдает крестьянин и что феодальная клика наживается на военном времени и его невзгодах. Огощ и Флеминг не подымались до такого прямого осуждения немецкого дворянства, которое звучит во многих эпиграммах Логау:
Те, что в кандалах томятся, часто меньшие злодеи,
Чем сидящие на креслах с цепью золотой на шее

— писал Логау о немецкой знати XVII в. Поэт разоблачал подлинную сущность «подвигов» немецкой военщины и ее вожаков, опустошавших Германию и добивавшихся за свои походы титулов, богатства, власти:

Чрез трупы мужиков к чинам и славе путь
Вот государевой военной службы суть.
Мужик свой крест несет, чтоб лился дождь наград
На тех, кто о своих деяниях шумят.

Клеймя разбойничьи нравы немецкой знати и ее вооруженных банд, Логау вступался за крестьянина, видел в нем наиболее страдающую от войны часть немецкого народа. Поэт с полным основанием указывал, что война ведется фактически за счет ограбления крестьянских масс, принявшего характер систематической экспроприации:

Солдат уверен непреклонно, что грабить мужика — законно!

 



— негодующе восклицает Логау.

Сотни эпиграмм поэта посвящены изображению быта немецкой знати — и это замечательный обвинительный материал, вскрывающий ее пороки, ее развращенность и низость. Двумя-тремя штрихами Логау умел создать полный разящей иронии портрет придворного интригана, наглой фаворитки, самоуверенного выскочки. Эпиграммы Логау — хроника повседневной жизни немецкой княжеской резиденции, обнажающая отсталость, косность и провинциализм феодальной Германии, сочетание дворянской чванливости и филистерского самодовольства, характерные для немецкой придворной жизни. Логау сумел передать в своих двустишиях подлую атмосферу немецкого деспотизма:

Кто правде при дворе дать прозвучать сумеет? —
спрашивает поэт — и отвечает:
Сей смог бы, да- молчит,
тот хочет, да не смеет.
(Пер. О. Румера)

Очевидно, в известной степени к последним принадлежал и сам поэт,, который до конца своих дней зависел от еилезского герцогского двора.

Логау заклеймил в своих эпиграммах не только дворянство, но и отталкивающие пороки немецкого бюргерства, его скупость, трусость и самодовольную ограниченность. Подобно Опицу и Флемингу, Логау с отвращением пишет о растущей власти денег, перед которыми бессильны в современном обществе все, кто хотел бы противиться этому новому хозяиггу жизни. С горечью говорит поэт о развращающей власти золота:

Деньгами стали плоть и дух людей в наш век,
Тот, чья мошна пуста, — мертвец, не человек!
(Пер. О. Румера)

Важно подчеркнуть и антиклерикальную направленность поэзии Логау. В то время как Опиц и Флеминг, осуждая католическую реакцию, явно идеализировали лидеров немецкого протестантства и самое лютеранство, Логау несравненно более радикально настроен в вопросах религии. Он критически отзывается о таких предметах, которые оставались неприкосновенными как для поэта-католика, так и для поэта-протестанта. Различая католическое и лютеранское духовенство, Логау в общих чертах осуждает в своих эпиграммах церковные круги в целом за всю их политику в Германии, за разжигание религиозной распри, за насаждение фанатизма, который помогает церковникам упрочить свои позиции в Германии:

Как турецкие султаны, властвовать попы желают: чтоб скиптра не лишиться, кровных братьев умерщвляют, церковь так же в деле веры к полновластию стремится, сжить с лица земли готова всех, кто ей не подчинится.