Среди переводных изданий последних лет целую библиотеку составляют литературные   сказки и сказочные  повести, основанные   на   мотивах   национального фольклора или на свободной творческой выдумке. Почти во всех произведениях этого жанра содержатся иносказания и намеки, связывающие сказку с реальным миром, с жизнью современного общества. Литературная сказка, в отличие от народной, не признает застывших канонов. Многообразие художественных форм, многовариантность сюжетов и образов, казалось бы, могут ограничивать лишь возможности самих авторов. Однако и в литературной сказке есть своя типология - свои поджанры и виды, хотя и не такие устойчивые, как в устном народном творчестве.

Чешская исследовательница М. Генчиева прежде всего выделяет направление, идущее от Х.-К. Андерсена, создателя «лирической сказки», где «немалую, а нередко и решающую роль играет «я» автора, его отношение к изображаемым событиям, чего нет в народной сказке…». От Андерсена эта линия ведет к О. Уайльду и продолжает свое развитие в наши дни. Лирическая сказка, не порывая с фольклорной традицией, наполняется аллегорическим содержанием, становится своего рода философской  притчей.

Второй путь - ироническое переосмысление фольклорных сюжетов, разрушение традиционной сказочной иллюзии. Такие произведения М. Генчиева называет «антисказками». Характерный прием - отрицание через утверждение: «Если вы, дети, думаете, что водяных нет, то я вам скажу - они есть». При этом «вывернутая наизнанку» сказка наполняется приметами времени, соединяет волшебство с повседневностью.

Ирония и сатира - суть «антисказки». Один из ее родоначальников - К. Чапек. Правдивая фантазия и сказочная реальность. Размышления о современной сказке.  Произведения третьего типа возвращают ребенка в сказочный мир, либо «смоделированный» на основе фольклорно-мифологических представлений, как это делает, к примеру, Д. Толкин, либо созданный по прихоти автора. «Сегодняшнему ребенку известно, что «сказочных существ» нет в действительности, что они «выдуманы», но он готов с удовольствием поверить на какое-то время в их реальность. Здесь сказка служит мировой мечте, тогда как народная сказка выражала мечту взрослых о лучшем». В некоторых случаях в сказочные приключения вплетаются элементы научной фантастики. Вторжение реального героя в сказку может превратить ее в аллегорию действительных событий, особенно политических, как это мы видели у Д.  Родари.

Еще один тип литературной сказки, получивший распространение в Англии и отчасти в Скандинавских странах,- фантастические истории, построенные по принципу нонсенса. Традиция идет от Кэрролла и поэтического творчества Эдварда Лира. Классификация в какой-то мере условна и не охватывает явления во всей его сложности. Это подтверждает и сама исследовательница: «В настоящее время лишь изредка можно встретить сказку в «чистом» виде, легко относимую теоретически к установленным типам. Смешение и смещение различных приемов дало сказке почти неограниченные возможности дальнейшего развития». Литературные сказки и сказочные повести в основном издаются для младшего возраста, более сложные - для младшего и среднего. В особую группу целесообразно выделить авторские сказки для дошкольников. Слушая забавные сказки, малыши продолжают игру, не думая, что она сплетена с поучением. Знакомую ребенку действительность писатель поворачивает новыми гранями, незаметно расширяя круг представлений, в том числе о плохом и хорошем, о «нравственном» и «безнравственном». Воображение вводится в определенное русло, фантазия вырастает из реальности, реальность оборачивается чудом,


 






Много значат удачные картинки, не просто поясняющие текст, а сливающиеся с ним в одно целое. Таковы, например, иллюстрации советского художника В. Сутеева к сказке Альфа Прёйсена (1914- 1970) «Про козленка, который умел считать до десяти»-перевод с норвежского - и к эпизодам из смешных приключений озорного песика Пифа, героя бесконечной серии карикатурных рисунков с подписями, много лет появлявшихся на страницах французской газеты «Юманите». Нередко авторы книжек-картинок сами же являются оформителями, и трудно бывает определить, где больше остроумия и находок - в тексте или в рисунке. Успешно работает в этом жанре чешский писатель и художник Анжей Секора.

Некоторые авторы современных сказок умышленно избегают волшебных превращений. Например, Иене Сигсгорд (р. 1910) развивает сюжет очаровательной повести «Палле один на свете» -перевод с датского,- не выходя за пределы скромного жизненного опыта ребенка. Маленький мальчик, проснувшись утром и не найдя родителей, беспрепятственно- выходит на улицу, попадает в пустой магазин, играет в безлюдном саду, едет один в трамвае, сам варит себе кашу и т. д. Кругом никого нет - все люди куда-то исчезли. Пусть это только сон, но самонадеянный малыш поймет свою зависимость от окружающего мира и будет теперь знать, как плохо жить одному на свете. Так датский писатель использует по-новому архаический прием сновидения.

Давняя традиция - строить литературную сказку на реалиях городского быта. У Кати Воденичаровой «Владко-богатырь» - перевод с болгарского,- узнав из книжки про огненного змея Тали-лея, находит его рядом на улице: в длинной канаве растянулось черное туловище, из пасти вырываются снопы искр, дома освещены сине-зеленым пламенем… Мальчуган готовится к «поединку».  Сказочный мир Родриана не только современен, но и по-настоящему поэтичен. Под крышей старого дома приле-Н И лось ласточкино гнездо, а дом необходимо взорвать, чтобы освободить  место для нового.  Но Кристина  не может допустить гибели точек. Она будоражит весь город. В операцию по спасению ласточек навлекаются школьники, строители, пожарные, летчики. Напряжение нарастает после каждой попытки: пожарная лестница слишком коротка, ковш экскаватора слишком широк. В последнюю минуту появляется вертолет, и гнездо с птенцами попадает в добрые руки и мочки.

Из сказочных повестей, адресованных дошкольникам, пожалуй, самая содержательная, при всей ее нарочитой наивности, «Маленькая Баба-Яга» - в пересказе Ю. Коринца. Сказка в такой же мере волшебная, как и философская. Сталкивая в причудливом действии мораль и антимораль, западногерманский писатель придает своей книге злободневное звучание. Малолетней Бабе-Яге (ей минуло только 127 лет), обнаружившей склонность к добрым делам, назначают испытательный срок и строго внушают: «Только та ведьма хорошая, которая все время делает только плохое! А ты плохая ведьма, потому что все время делала хорошее…» И когда через год во время Вальпургиевой ночи выясняется, что юная Баба-Яга ничуть не исправилась, преступница, не дожидаясь сурового приговора, устраивает большой костер из верховых метел и колдовских книг всех собравшихся на Блоксберге ведьм, и они сразу теряют силу. Так восторжествовало добро. «Прой-слер предостерегает ребенка от всяческих «ведьм» в человеческом облике, для которых хорошо то, что плохо для других, и плохо то, что для других хорошо. Но он же и вселяет в читателя веру, что зло не всесильно, что его можно посрамить разумом, упорством и доброй волей, как посрамила своих старших соплеменниц маленькая добрая Баба-Яга».