Русский символизм - это попытка найти ответы на вопросы, которые задавала эпоха. Когда-то Бальмонт сказал: «Реалисты всегда являются простыми наблюдателями, символисты - всегда мыслители... Наслаждайтесь в символизме свойственной ему новизной и роскошью картин. Если вы любите впечатление сложное, читайте между строк, - тайные строки выступят и будут говорить с вами красноречиво».
Мережковский, Брюсов, Андрей Белый, Соловьев, Блок, Иванов замахнулись на преображение жизни с помощью искусства. В их творчестве присутствует символ как особый вид образности. 
Владимир Соловьев считал, что смыслом жизни является единство всего сущего с Богом. Возвышенное и низменное всегда соотносятся друг с другом. Его образы очень часто достигают космического масштаба. Чтобы передать эту космичность, поэт прибегает к символике. Например, в стихотворении 1892 г. Соловьев вопрошает:
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами -
Только отблеск, только тени
От незримого очами.
Этот поэтический шедевр иллюстрирует единство «трескучего житейского шума» и «торжествующих созвучий»; «все видимое» - лишь отблеск того «неземного света», того «созвучия вселенной», которое сокрыто от людей, и лишь поэт в минуты откровения, подаренные ему Музой, получает возможность постичь гармонию «незримого» мира. Зачастую этим гармоническим началом является любовь.
Милый друг, иль ты не чуешь,
Что одно на целом свете -
Только то, что сердце к сердцу
Говорит в немом привете?



 






Соловьев служит не «Афродите мирской», а «вечной женственности». «Эгоизму земли», «трескучему шуму жизни», видимому, которое часто искажено, противопоставляется любовь духовная, высшая, любовь как песчинка космоса.
Всего три четверостишия, каждое из которых заканчивается вопросом; повторяющееся тире в строфах как бы заостряет наше внимание на том, что отблески, тени, шумы жизни - это нечто второстепенное. Слово «только» усиливает это впечатление. Этой же цели служит своеобразная «анафора», которая прослеживается не внутри одной строфы, а во всех трех четверостишиях одновременно. 
Сначала поэт говорит о видимом (использует глагол, обозначающий это действие, существительное, называющее видимое, «отблески», «тени», которые герой видит), затем - о слышимом (здесь уже слова «слышишь», «шум», «трескучий», «отклик», «созвучия» - все это иллюстрирует слуховое восприятие), а в последней строфе Соловьев прибегает к чувству (разговор двух сердец невозможно ни увидеть, ни услышать, а только почувствовать).
Однако, несмотря на противопоставление идеала и хаоса, Соловьев в большинстве своих стихотворений использует символы для выражения единства земного с неземным (одно одухотворяет другое): «вечная женственность», «душа мира», «золотистая лазурь», «первое сияние всемирного и творческого дня», «неземной свет», «созвучия вселенной».
Образы-символы Владимира Соловьева оказали большое влияние на Блока. «Стихи о Прекрасной Даме» будут сопровождать Блока всю его жизнь. Впоследствии он будет судить себя за отступничество от своего идеала. Но тем не менее Владимир Соловьев остается с Блоком до конца жизни как литературный наставник.
Начало века - тревожное время, когда в жизнь человека грозно врывается машина, города становятся средоточием всей людской деятельности. Человек отрывается от природы, следовательно, теряет связь с вечным, прекрасным. Не случайно в творчестве многих поэтов появляется урбанистическая тема, другие же с грустью отмечают, что соревнование природы и машин оказывается не в пользу первой («Сорокоуст» Есенина). Осмысляя такое положение вещей, В. Соловьев напишет строки, пронизанные искренней болью:
Природа с красоты своей
Покрова снять не позволяет,
И ты машинами не выудишь у ней,
Чего твой дух не угадает.
В то же время здесь звучит гордость за то, что природа все равно будет главенствовать над человеком со всеми его техническими достижениями, пусть даже путем великой катастрофы, но она вернется на «круги своя».
Символизм стал качественно новой романтической ступенью в поэзии, и эта поэзия должна была отразить скрытую отвлеченность и очевидную красоту мироздания.