Слово «гусак» посеяло непримиримую вражду между героями. Связанные узами тесной дружбы, «благородные мужи»- Иван Иванович и Иван Никифоровпч - соревнуются между собой в том, чтобы устроить друг другу «неприятности». Каждый из них напрягает ум свой для изыскания новой гадости, которая позволила бы нанести сокрушительный удар своему врагу. Они готовы на все, для того чтобы уничтожить друг друга. «Посему прошу оного дворянина, Яко разбойника, святотатца, мошенника, уличенного уже в воровстве и грабительстве, в кандалы заковать и в тюрьму или государственный острог препроводить, и там уже, по усмотрению, лиша чинов и дворянства, добре барбарами шмаровать и в Сибирь на каторгу по надобности заточить, проторы, убытки велеть ему заплатить».

Обвиняя один другого в подлых замыслах и делах, каждый из них, в сущности, прав. Благородные душевные качества, которые приводили в восхищение окружающих, оказались видимостью. За велеречивой выспренностью, кичливым гонором, «благонравием» скрывались низменные чувства и побуждения. Активность Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича проистекает не из желания что-либо создавать, ома определена п.ч стремлением к взаимному уничтожению. От ленивого, сонного прозябания они «просыпаются» лишь для того, чтобы творить всякого рода несообразности. «Деяние» у героев повести приобретает характер мелочной и злобной суеты, ничтожной борьбы.

История вражды Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича тесно сплетается с картинами жизни провинциального города. В повести дано и описание поветового суда, юродских чиновников и характеристика «цвета» миргородского общества. Эти картины не являются просто фоном, на котором развертывается действие повести. Между рассказом о ссоре и описанием города есть внутренняя свиль, выявляющаяся не только в развитии сюжета, но и в общем тоне освещения уклада жизни.

Как в образах Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича раскрывается неприглядная правда, так и в городских картинах перед читателем предстают лишенными всякого ореола служители власти, блюстители порядка. Корыстные мотивы служат направляющим началом деятельности этих людей, тут они черпают и свое рвение, и свою «преданность» справедливости,

Живыми, выразительными фигурами предстают в повести члены провинциального дворянского общества. Среди «почтенных» обитателей Миргорода внимание читателя останавливает на себе Антон Прокофьевич Голопузя. Это был «совершенно добродетельный человек во всем значении этого слова: даст ли ему кто Из почтенных людей в Миргороде платок на шею или исподнее - он благодарит; щелкнет ли его кто слегка в нос, он и тогда благодарит». Жил и действовал Антон Прокофьевич с большим размахом. Дом свой он продал, а на полученные деньги купил тройку лошадей и бричку. «Но так как с ними много было хлопот, и притом нужны были деньги па овес, то Антон Прокофьевич их променял на скрипку и дворовую девку, взявши придачи двадцатипятирублевую бумажку. Потом скрипку Антон Прокофьевич продал, а девку променял за кисет сафьянный с золотом. И теперь у него кисет такой, какого ни у кого пет». Эти черты крепостного быта как нельзя более гармонируют с общим обликом изображаемой среды. Обрисовка образов знатных обитателей провинциального городка сливается в целостную картину, которая вызывает у писателя горькое и скорбное чувство: «Скучно на этом свете, господа!»

Соединение и мелочного определяет не только структуру образов повести, но и формирует ее стиль. Так же, как и в некоторых других своих произведениях, в повести о ссоре Гоголь строит повествование, используя образ рассказчика. Рассказ о «добродетельных» Иване Ивановиче и Иване Никифоровиче, их столкновении ведется от имени человека, живущего в тон среде, к которой принадлежат и герои произведения.

 





По своему отношению к жизненным явлениям безымянный рассказчик из повести о ссоре близок к Степану Курочке - рассказчику повести «Иван Федорович Шпонь-ка и его тетушка». Но если в «Шпоньке» воплощено «простодушное» умиление рассказчика благонравием и кротостью героя, то в повести о ссоре это умиление перерастает в своеобразную патетику. И именно потому, что это «возвышенное» повествование имеет споим содержанием мелочное, пошлое, патетика приобретает комическое звучание, выполняет сатирическую функцию. Она необыкновенно выразительно подчеркивает ничтожество, низменность героев.

Уже первые строки произведения вводят читателя в сферу восторгов, восхищений рассказчика не только самими героями, но и всем тем, что имеет к ним касательство. «Славная бекеша у Ивана Ивановича! отличнейшая! А какие смушки! Фу ты пропасть, какие смушки! сизые с морозом! Я ставлю бог знает что, если у кого-либо найдутся такие! Взгляните ради бога на них, особенно если он станет с кем-нибудь говорить, взгляните сбоку: что это за объеденье! Описать нельзя: бархат, серебро! огонь!»

Ироническая патетика в повести о ссоре предстает в различных своих гранях, в разнообразных формах. Тут и восхищение «высокими» качествами героев, и острая взволнованность в связи с «необычными» происшествиями, и «драматическая» скорбь по поводу острых коллизий.

Восторженность рассказчика выступает не только в характеристике самих действующих лиц, но и в «комментариях» к некоторым из их поступков. «Комментарии» эти ярко представлены в описании, например, посещений героями повести поветового суда. «Бог в помощь! желаю здравствовать!» - произнес Иван Иванович, поклонившись на все стороны с свойственною ему одному приятностью… Боже мой, как ОН умел обворожить всех своим обращением! Тонкости такой я нигде не видывал!» И далее, после церемонии усаживания героя, судья предлагает ему чашечку чая. «Уж так И быть, разве чашечку!» - произнес Иван Иванович и протянул руку к подносу. Господи боже! какая бездна топкости бывает у человека! Нельзя рассказать, какое приятное впечатление производят такие поступки!»

Глубоко комический характер носит и то «волнение», тот подъем, с которым рассказчик повествует о развитии событий. В этом смысле весьма примечательно описание того, как Иван Иванович производил разрушение гусиного хлева, принадлежавшего его бывшему другу, описание, в котором использованы условно-сопоставительные периоды, словесные повторы для того, чтобы оттенить «напряженность» и остроту обстановки, «О, если бы я был живописец, я бы чудно изобразил всю прелесть ночи! Я бы изобразил, как спит весь Миргород; как неподвижно глядят на него бесчисленные звезды… Но вряд ли бы я мог изобразить Ивана Ивановича, вышедшего в эту ночь с пилою в руке. Сколько на лице у него было написано разных чувств! Тихо, тихо подкрался он и полез под гусиный хлев… Первый столб был подпилен; Иван Иванович принялся за другой. Глаза его горели и ничего не видали от страха. Вдруг Иван Иванович вскрикнул и обомлел: ему показался мертвец; но скоро он пришел в себя, увидевши, что это был гусь, просунувший к нему свою шею».

В повести о ссоре рельефно проявились черты гоголевского комизма; осмеянию здесь подвергнуты пошлость, выступающая в облике самовлюбленной «значительности», низость, прикрывающаяся маской добропорядочности и благородства.