Главным летописцем быта и нравов Москвы был Владимир Алексеевич Гиляровский или дядюшка Гиляй, как его любовно называли москвичи.
"Я-москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него себя. Я -москвич! " Невозможно представить себе Москву конца Х1Х века и начала ХХ векам без Гиляровского, как немыслимо представить ее без Кремля, Третьяковской галереи, Художественного театра.

Он был знатоком московского "дна", знатоком Хитровки- приюта нищих, босяков, отщепенцев - по большей части одаренных простых людей, не нашедших себе ни места, ни занятия в тогдашней жизни.
Хитровка любила Гиляровского, как своего защитника, который не гнушался бедностью и понимал всю глубину хитрованского горя и безрадостной жизни. Сколько нужно бесстрашия, доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы завоевать любовь и доверие сирых и озлобленных людей.
Один только Гиляровский мог спокойно и безнаказанно приходить в любое время дня и ночи в самые хитрованские притоны и ночлежки. Его никто не посмел бы тронуть пальцем. Лучшей охранной грамотой было его великодушие. Оно смиряло даже самые ожесточенные сердца.

Никто из наших писателей не знал так всесторонне и блестяще Москву, как Гиляровский. Было просто непостижимо, как может память одного человека сохранить столько характерных историй о людях, улицах, окраинах, площадях, садах и парках, да, к примеру, почти о каждом трактире старой Москвы. У каждого трактира было свое лицо и свои завсегдатаи- от аристократического "Трестого" до студенческой "Комаровки" у Петровских ворот и от трактира для холодных сапожников у Савелевского вокзала до знаменитого Гусева у Калужской заставы, где, бряцая литаврами, лучшая в Москве трактирная машина "оркестрион" гремела песню: "Шумел-горел пожар московский".
Каждому времени нужен свой летописец не только в области исторических событий, но и летописец быта. Летописец быта с особой резкостью и зримостью приближает к нам прошлое. Чтобы до конца понять хотя бы Льва Толстого или Чехова, мы должны знать быт того времени.
Даже поэзия Пушкина приобретает свой полный блеск лишь для того, кто знает быт пушкинского времени.
Поэтому так ценны для нас работы такого писателя, как Гиляровский, - летописца быта и комментатора своего времени.

К сожалению, таких писателей у нас почти не было. Да и сейчас нет.
А они делают огромное культурное дело.
О Москве Гиляровский мог с полным правом сказать: "Моя Москва".
Хлебосольный, открытый и шумный дом Гиляровского был средоточием артистической, газетной и художественной Москвы. По существу это был (как и сейчас остался) музей культуры, живописи и быта чеховских времен.
Необходимо сохранить этот дом не только как культурную ценность, как дом, связанный с именем Гиляровского, но и как образчик московского житейского обихода конца Х1Х века.
Есть люди, без которых не может существовать литература. Это люди-своего рода бродильные дрожжи, искристый винный сок. Не важно - много ли они или мало написали. Важно, что они жили, и вокруг них кипела литературная жизнь того времени, а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в их деятельности. Важно то, что они определяли собой свое время.

Таким был Владимир Алексеевич Гиляровский - поэт, писатель и знаток Москвы.

О Москве писали наши классики. "Москва... как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось, "-восторженно писал о Москве Пушкин. Именно в Москве он создал ряд своих произведений - стихотворение "Стансы", "Кавказ" и многие другие. Москва, ее быт, различные моменты ее истории отразились во многих произведениях Пушкина. Стихотворение "Воспоминания в Царском Селе":
"Края Москвы, края родные,
Где на зоре цветущих лет



 





Часы беспечности я тратил золотые,
Не зная горести и бед...
Где ты, краса Москвы стоглавой,
Родимой прелесть стороны?
Где прежде взору град являлся величавый,
Развалины теперь одни...
... Все пламень истребил. "
Наиболее широко облик современной поэту Москвы воспроизведен в 7 главе "Евгения Онегина": здесь есть и картины московских улиц:

"... Вот уж по Тверской Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах",
и ироничные зарисовки московского "света", и исполненные лиризма строки:
"Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось! ".