Мне не кажется убедительной точка зрения Н.Л. Лейдермана, который
обращает внимание на образ лирической героини "Реквиема". Во-первых,
лирическая героиня выступает в роли автора поэмы, который в трудное время
находится вместе с народом там, "где мой народ к несчастью был". Во-вторых,
она выступает в роли матери, переживающей потерю сына, именно о Льве
Михайловиче Гумилеве написала в 1916 г. творящий обряд отпевания. Сигналом
плача является диалог, во время которого автор получает заказ – описать
это. И женщина, одна из миллионов матерей, чьи сыновья были брошены в
сталинские застенки, облачается в одежду плакальщицы, входит в образ
вопленицы.

Я хочу уточнить, что сын Анны Андреевны и Николая Степановича, Лев
Николаевич Гумилев, студент исторического факультета ЛТУ, был арестован
трижды. Первый раз 22 сентября 1935 г. как "участник антисоветской
террористической группы". В этот раз Ахматовой удалось вырвать сына из
тюрьмы довольно быстро: уже в ноябре он был освобожден из-под стражи.
Второй раз Лев Николаевич был арестован в марте 1938 г. и был приговорен к
десяти годам лагеря, позднее срок сократили до 5 лет. В 1949 г. Льва
арестовали в третий раз, приговорили к расстрелу, который заменили потом
ссылкой. Вина Льва Николаевича ни разу не была доказана. В 1956 г. и в 1975
г. его полностью реабилитировали.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что лирическая героиня
"Реквием" очень необычна, она имеет три лика, выступает в трех образах,
которые перетекают друг друга, а каждая из ролей автора мотивирует
отдельную сюжетную линию. А теперь обратимся к сюжету. Каковы же его
особенности?

Н.Л. Лейдерман в работе "Бремя и величие скорби" говорит, что в
"Реквием" не один, а три сюжетных пласта, они как бы лежат друг на друге, и
каждый последний просвечивает сквозь предыдущий. Первый Сюжет – это сюжет
ареста и осуждения сына. Здесь всё сверхреально: арест – тюрьма – приговор.
"Уводили тебя на рассвете", 17 месяцев кричу…", "Я увидела верх шапки
голубой". Второй сюжет – это сюжет материнской причети, плача, и он
строится в соответствии с традициями обрядовой поэзии. А. Ахматова не
пропускает ни одной фазы похоронного обряда: плач-оповещение:

"Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад";
плач при выносе:
"Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе…";

плач при опускании гроба – "И упало каменное слово
На мою ещё живую грудь…",
поминальный плач – "Опять поминальный приблизился час".

Сцена ареста ассоциируется с выносом тела усопшего: "За тобой, как на
выносе, шла" – сравнения плакали дети, свеча, холод иконки, пот на челе.
Материнское горе выражается при помощи образа воя, плача и при помощи
образа слезы. Появляется образ "под кремлевскими стенами выть". Эти слова
рождают исторические ассоциации – вспоминается картина Сурикова "Утро
стрелецкой казни". С конца 20-х и до конца 30-х годов Сталину льстило
сравнение его тоталитарного правления со временами Петра Великого.
Жесточайшее подавление стрелецкого бунта ассоциировалось с начальным этапом
сталинских репрессий. В 1935 году она поехала в Москву, чтобы передать
письмо сталику. Для этого нужно было прийти к десяти часам утра к
кремлевской стене.
Между "Реквием" и устным народным творчеством существуют близость.
Но в фольклоре образ слезы "горючий", а у Ахматовой – "Горячей слезой
новогодний лед прожигать". "Горячая" слеза Ахматовой не столько горькая,
оплакивающая, сколько способная растопить все преграды, обжечь жаром
сердца, ощущением сиюминутного горя.
Существует ещё один сюжет "Реквиема" – это сюжет болезни матери. Цепь
плачей, составляющих канон материнской причети, превратилась под пером
Ахматовой в изощренный психологический сюжет – в исповедь – самоанализ
душевного состояния матери, проходящей по всем кругам адских мук утраты
своего сына.

Особенности сюжета: сюжет об аресте и осуждении сына, сюжет о
материнской причети, сюжет о болезни матери, со-умирании.

Восстановим основную канву психологического сюжета. Тема болезни
матери начинается сразу за сценой ареста сына, которая заканчивается воем.
При построении 2-ой главки Ахматова использует прием, характерный для
устного народного творчества – психологический параллелизм.

Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом,
Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна,
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

Глава III очень короткая – строфа состоит из сбивчивых фраз, потому


 




что происходящее на столько ужасно, что сознание его трогает, не пускает


внутрь себя.
По контрасту возвращается память к своему беззаботному прошлому.
"Показать бы тебя, наследнице,
И Любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью…"

В этой же главке и сожаления об утрате состоявшегося счастья, и укор
себе.
При построении следующей главки Ахматова использует прием антитезы.

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И Мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пышные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скоро гибелью грозит
Огромная звезда.

Главка VI короткая, но совершенно иная по настроению:

Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели.
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
И о смерти говорят.

Она напоминает колыбельную, которую поет мать, думая о сыне, который в
это время томится в тюрьме.

Главка VII ("Приговор") – это кульминация повествования о судьбе сына:
приговор здесь аналог казни. Но на переднем плане реакция не сына, а
матери: "И упало каменное слово / На мою ещё живую грудь". Теперь перед
матерью встает трагическая проблема: как перенести гибель своего ребенка,
как пережить то, что тот, кому ты дала жизнь, кого ты произвела на свет в
продолжение себя, уходит из жизни раньше? Героине Ахматовой известен выход
из этого тупика:

"Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить".

Но для неё неприемлема такая плата за существование – плата ценою
беспамятства, ценою обездушивания. Такому выживанию – без сына, без памяти
– она предпочитает смерть. И сразу же после приговора звучит материнская
мольба, обращенная к смерти:
Ты всё равно придешь – зачем же не теперь?
Я жду тебя – мне очень трудно…
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудный.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отправленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой, -
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне всё равно теперь.

Главка IX, оказалось бы, завершает сюжет болезни матери: "безумие
крылом души накрыло половину", "манит в черную долину", в долину смерти,
где не будет ничего – автор подчеркивает эту мысль, используя повтор:

Ни сына страшные глаза –
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,
Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук –
Слова последних утешений.

Не будет ничего, что поддерживало рассудок и жизнь матери, но А.А.
Ахматова вводит и X рассмотрим какова её роль в поэме.

Это 2-х частная миниатюра – прямое обращение к евангельской
проблематике – является кульминацией. Появление религиозной образности
подготовлено не только упоминанием спасительных обращений к молитве, но и
всей атмосферой страданий матери, отдающей сына на неизбежную, неотвратимую
смерть. Страдания матери ассоциируются с состоянием Богородицы, Девы Марии;
страдания сына с муками Христа, распятого на кресте.