Немногие для вечности живут, Но если ты мгновенным озабочен! Твой жребий страшен И твой дом непрочен!
О. Э. Мандельштам

У русской поэзии звонкие струны, которые звучат пронзительно, долго, даря миру прекрасные, трагические, полные любви, жизни и свободы произведения, врываясь в сердца и души читателей каждым своим звуком, заставляя по-другому смотреть на мир. Золотые ее струны звучат голосами поэтов. А серебряные по праву принадлежат поэтам первой четверти XX столетия: Н. Гумилеву, А Ахматовой, М. Цветаевой, Б. Пастернаку, О. Мандельштаму, И. Северянину и другим, чья поэзия была не понята, осуждена, срублена на корню в то далекое ужасное время и которая возвращается сейчас к нам так же мучительно, как и рождалась, с той же первозданной свежестью. Поэзия Серебряного века— это целая эпоха в истории русской литературы, целое явление эстетической мысли. В тот период появляется несколько литературных течений: символизм, акмеизм и футуризм.

Первым на литературную сцену вышел символизм и объединил собой таких поэтов, как В. Брюсов, К. Бальмонт, И. Анненский и другие. Для их поэзии было характерно обращение к образам-символам и постижение мира через творчество:
Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене...
Также для символистов было характерно обращение к внутреннему миру, отрешение от внешнего мира:
Я ненавижу человечество, Я от него бегу спеша.

В споре с символизмом в 10-х гг. XX в. родилось другое литературное течение — акмеизм. Поэты-, акмеисты стремились к реальному изображению действительности, не уходили от нее в свой внутренний мир. Так, в стихотворениях Н. Гумилева присутствуют прекрасные образы далеких стран, в его стихах не нужно искать скрытый смысл, как, например, в поэзии Брюсова. Для акмеистов важно было слово. Анненский писал по этому поводу: «...артисты поэтического слова. Они его гранят и обрамляют».

Но поэзия Серебряного века была бы неполной без произведений поэтов-футуристов: В. Маяковского, В. Хлебникова и И. Северянина. Отличительными чертами футуристов были вызов, агрессивность по отношению к классической литературе. Они создавали новую поэзию, поэзию будущего, Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана;' я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы
ноктюрн сыграть могли бы
на флейте водосточных труб?

В поэзии Серебряного века нет легких стихов. Но есть такие стихи, которые только с первого взгляда кажутся трудными, их нельзя пересказать своими словами, а если понимать их буквально, то получается бессмыслица. Так, в стихах поэта-акмеиста О. Мандельштама течение мысли кажется иногда хаосом, но если разобраться в каждой строчке отдельно, «копнуть» каждое слово поглубже, то появляется удивление и очарование своеобразной гармонией.
Я хотел бы ни о чем Еще раз поговорить, Прошуршать спичкой, плечом Растолкать ночь — разбудить. к Мандельштам был первым русским поэтом, написавшим стихи против начинающегося в 30-е гг. культа личности Сталина, за что и поплатился. Он был незаконно репрессирован в 1937 г. и реабилитирован посмертно.


 



У другой жертвы террора, Марины Цветаевой, судьба тоже была не легче. Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь.


Нет, о Марине Цветаевой легко думать нельзя. Слишком пронзительно и талантливо все было в ней, чтобы думать о ней легко. В ее стихах всегда торжествовал максимализм чувств и мыслей. А еще была могучая былинность, простор; почти родниковая свежесть. Но главное: это были удивительно живые стихи — всегда о пережитом, о выстраданном. В стихах ее обязательно что-то клокочет, ища выхода наружу. Это безудержная жажда жизни, спор с собой, с прошлым и настоящим, спор с мечтой и надеждой.

Цветаевским стихам, полным жизни, любви и свободы, тоже хочется жить — звучать. Это ощущаешь с первой же строчки, с первого слова, с первого знакомства с ними.
Я знаю правду! Все прежние правды — прочь! Не надо людям с людьми на земле бороться!
Она выслушивала этот грозный мир, выслушивала время, в котором жила, как врач выслушивает больного, выслушивала и ставила свой диагноз. И вот однажды ошиблась. Эмигрировала, чтобы не видеть, как «гибнет Россия». К Родине тянулась сердцем, памятью, стихами, поэмами. Даль, прирожденная, как боль,
Настолько родина и столь — Рок, что повсюду, через всю
Даль — всю ее с собой несу!
Даль, отдалившая мне близь, Даль, говорящая: «Вернись Домой!

Снова и снова возвращалась она к этой теме в «Стихах к сыну», «Стихах к Пушкину», «Лучине», «Доме». Во всем и всегда Цветаева оставалась собой — воительницей, честной и неподкупной. Жить так, как пишу: образцово и сжато, — Как бог повелел и друзья не велят:
Гапос ее благороден. Облик ее прекрасен. Подвиг ее народен. Смысл ее песен ясен.

Так писал об Анне Ахматовой ее современник М. Дудин. Горечь и боль перековывала в стихи — так и жила, так и преодолевала горечь и боль. Она всегда была прямой и строгой, человеком великого мужества. В ее стихах нет отчаяния и растерянности, всегда скрытая музыка света и великая любовь к жизни, к людям, несмотря ни на что. Невозможно жить без солнца телу и душе без песни. Поэзия Ахматовой солнечна, проста и свободна, как ее юность. Она родная сестра прекрасной поэзии Эллады. Она была откровением человеческой души, облагораживала. Стихи ее были всегда предельно правдивы и искренни.

Водою пахнет резеда И яблоком — любовь. Но мы узнали навсегда, Что кровью пахнет только кровь.

Ахматова любила жизнь, любила свою Родину — Россию, она жила для «великой земной» любви, которую воспевала, и в этом был смысл ее жизни, естественное состояние души. Она была необходима времени, и время было необходимо для нее.