Мандельштама мучила мысль о земле без людей... Через всю поэзию его —
проходит мысль о человеке, как о центре и воплощении жизни, и о
человечестве, воплощающем смысл жизни. Исчезновение человека, конец
человечества, это та опасность, которая нависла над миром...

Мандельштам не вполне сознавал, а скорее почувствовал, что гибель
будет связана с новым оружием и войной. Раз было начало, будет и конец...
Пока самоутверждающиеся народы колеблятся и медлят, талантливые исполнители
государственных заказов и охранители национального достоинства,
суверенитета и прочих бредовых идей, отказавшись от личности и свободы во
имя индивидуализма, личного и национального, разрабатывают такое передовое
и прогрессивное оружие, что оно погубит не только человека, но и всякую
жизнь на земле. Хорошо, если уцелеет растительность, чтобы хоть что-нибудь
осталось от этого прелестного и безумного мира, где так здорово научились
во имя всеобщего или национального счастья убивать друг друга и уничтожать
людей, не принадлежащих к породе убийц".

"И бороться за воздух прожиточный ..." — это моральная и физическая
потребность Поэта стала настоящей реалией его тяжких последних лет. И
только благодаря своей неискоренимой жизнерадостности, какому-то прямо
языческому жизнелюбию он пишет

Я обращался к воздуху-слуге,

Ждал от него услуги или вести,

И собирался в путь, и плавал по дуге

Неначинающихся путешествий...

Где больше неба мне — там я бродить готов,

И ясная тоска меня не отпускает

От молодых еще воронежских холмов

К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане.

Тема Человека, тема счастья — она же Горя...

Для чего должен череп развиться

Во весь лоб — от виска до виска, —

Чтоб в его дорогие глазницы

Не могли не вливаться войска?

Действительно — для чего рожден человек, для чего маленький
беззащитный ребенок растет, мечтает, надеется на лучшее. Его помыслы чисты,
он весь открыт навстречу Жизни. — "Развивается череп от жизни Во весь лоб
— от виска до виска, — Чистотой своих швов он дразнит себя..."
И далее, в восьмистишии — удивительно тонко и иносказательно — о том
Великом Обмане, о той безжалостной жестокости, с которыми вторгается Мир в
святая святых — Разум Человека, как крутит его доверчивостью, как
постепенно отнимает все живое, радостное. И печальны эти, на первый взгляд
мажорные строки

Мыслью пенится, сам себе снится, —

Чаша чаш и отчизна отчизне,




 







Звездным рубчиком шитый чепец,

Чепчик счастья — Шекспира отец...

Чепчик счастья — горькая аллегория украденого счастья, несбывшихся
детских грез...

Известна попытка О. МАНДЕЛЬШТАМ послать рукопись "Солдата" в редакцию
московского журнала "Знамя". Послав ее, Поэт, конечно, не надеялся получить
отклик — ему давно никто не отвечал. Но вдруг неожиданно откликнулись
следующим сообщением: " ...войны бывают справедливые и несправедливые, и
что пацифизм сам по себе не достоин одобрения".
Когда читаешь "Стихи о неизвестном солдате" — не перестаешь
удивляться необыкновенной, хотя несколько нестройной (в классическом
понимании) красоте этих строк

И за полем полей поле новое

Треугольным летит журавлем...

или эта строфа —

И дружит с человеком калека —

Им обоим найдется работа,

И стучит по околицам века

Костылей деревянных скамейка, —

Эй, товарищество, шар земной!

О жанре... То же и с жанром. Это не Реквием, как кажется поначалу, и
не Ода, и не Баллада, конечно; Стансы здесь уж совсем неуместны. Наверное,
это действительно некая трагическая Оратория с собственной внутренней
музыкой в чудесном изложении Певца — Поэта — Провидца.

Да! Это воистину удивительнейшее стихотворение. Оно покоряет.
Завораживает. Его хочется читать и перечитывать, пока не выучишь наизусть.
Пленит сам язык — это "дивное косноязычие", пленит некий сплав лирической
философии и Великой Любви к Человеку — самому бесправному и униженному
созданию на нашей грешной земле. Человека понимает и жалеет Поэт, а самого
Поэта кто пожалеет — его — самого несчастного — самого невиновного — самого
загубленного...

Я шепчу обескровленным ртом:

— Я рожден в ночь с второго на третье

Января в девяносто одном

Ненадежном году — и столетья

Окружают меня огнем.
То, что я говорю, мне прости...

Тихо, тихо его мне прочти...

И нам остается только "простить" Осипа Мандельштама за тот Вечный
Праздник, который дарят нам его Бессмертные стихи...