Поэзию Серебряного века нельзя представить без Николая Гумилева. Его стихи завораживают магией своих слов, придавая этим словам особое звучание и смысл. Его имя связывают с одним из литературных течений Серебряного века — акмеизмом, но творчест­во этого поэта настолько уникально, что его нельзя ог­раничить рамками одного направления. Гумилев дей­ствительно стоял у истоков акмеизма, входя в число организаторов нового поэтического союза «Цех по­этов», представителями которого стали А. А. Ахмато­ва, О. Э. Мандельштам, И. Н. Одоевцева, С. А. Горо­децкий и другие. Это новое литературное направле­ние пришло на смену символизму. Оно возникло на отрицании мистического мировоззрения символиз­ма, провозглашая ценность земного мира. Акмеисты видели свою основную задачу в возвращении слову простого смысла, свободного от символических тол­кований. Гумилев стал одним из теоретиков данного вида искусства, написав статью «Наследие символиз­ма и акмеизм», но позднее каноны акмеизма стали для поэта лишь условностью.

А. А. Ахматова посвятила Н. С. Гумилеву одно из лучших стихотворений:

Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье, белых павлинов

И стертые карты Америки...

Эти строки очень точно отражают самобытность Гумилева-поэта, в чьих стихах звучит и тема возвы­шенного, и страсть к путешествиям, и экзотические мотивы.

Я пропастям и бурям вечный брат.

Но я вплету в воинственный наряд

Звезду долин, Лилею голубую.

Гумилев считал своим учителем В. Брюсова, поэто­му в его раннем творчестве видны следы символиче­ской поэзии. Первые книги поэта исполнены патети­ческой романтики: конквистадоры, капитаны, рыца­ри и другие романтические персонажи его ранней лирики    являются    воплощением    фантастической силы и страсти. Яркий пример тому герой стихотворе­ния  «Старый   конквистадор»,   удивляющий   своей стойкостью, в любых испытаниях незнающий «ни ужаса, ни злости».

Смерть пришла, и предложил ей воин Поиграть в изломанные кости. Вся жизнь поэта соответствовала канонам его стра­стной поэзии. Попытки самоубийства, дуэль, участие в военных сражениях, путешествия в дальние стра­ны — все это стало темой его стихов.

...Я должен рассказать опять и снова,

Как сладко жить, как сладко побеждать

Моря и девушек, врагов и слово.

Гумилев ввел в русскую поэзию экзотическую аф­риканскую тему. Впечатления от путешествий в Аф­рику легли в основу его сборников «Романтические цветы», «Жемчуга» и «Чужое небо». В этих стихах Гумилев-поэт, оставаясь романтиком и мечтателем, был уже и профессионалом исследователем — этно­графом, археологом, фольклористом.

При чтении стихов об Африке завораживает изы­сканная картинность описываемого:



























 




























На таинственном озере Чад

Посреди вековых баобабов

Вырезные фелуки стремят

На заре величавых арабов.

Поэт оживляет древние легенды, вводит нас в мир, наполненный непередаваемым колоритом африкан­ского фольклора. И экзотические мотивы звучат в дальнейшем не только в африканских стихах. При­вычные уже устремления к необычному помогали по­эту формировать свежий взгляд на обыденную жизнь, находить в ней то, что давало тематику для новых произведений.

Более поздняя лирика — стихотворения, вошед­шие в сборник «Колчан», отражает философские взгляды поэта. Он задается вопросами, не волновав­шими его прежде: о смысле человеческого бытия, о том, что ждет человека за гранью жизни.

Чувствую, что скоро осень будет,

Солнечные кончатся труды

И от древа духа снимут люди

Золотые, зрелые плоды.

Этому немало способствовало участие Гумилева в военных действиях. Бессмысленная смерть товари­щей, постоянное ощущение опасности стало причи­ной обращения поэта к вечным проблемам человече­ства: поиски смысла жизни и счастья, противоречия души и тела, идеала и действительности.

Каждая книга поэта — это не только отражение собственных впечатлений и эмоций. Это осмысление пройденного этапа, подведение итогов, выражение тонкого мироощущения.

Гумилева нельзя назвать поэтом-гражданином. Все стихи Гумилева далеки от реальности. Как поэт он не видел в ней источника вдохновения:

Я вежлив с жизнью современною,

Но между нами есть преграда....

Политика и социальные коллизии остались в сто­роне от его лирики, но это лишь подчеркивает само­бытность его творчества, раскрывающего такой не­обычный мир слова и чувства.