История создания «Записок охотника» - этого первого зрелого произведения Тургенева, которому суждено было стать поэтической летописью русской народной жизни крепостной поры, остается еще .недостаточно изученной во многих отношениях. Недостаточно, в частности, учтен и тот факт, что эту книгу Тургенев не выпуска из своего внимания, в сущности, в течение всей своей жизни; это было одно ив любимейших созданий писателя, к которому он возвращался постоянно. Первый очерк из цикла «Записок охотника» («Хорь и Калиныч», появившийся в январской книге «Современника» за 1847 год) отделен от последнего («Стучит», июнь 1874 г.) временем почти в тридцать лет; за эти три десятилетия прошла почти вся литературная деятельность Тургенева. Еще в начале 70-х годов Тургенев с увлечением принялся было за пополнение «Записок охотника» новыми рассказами: в сентябре 1872 г. им заново, написан был «Коней Чертопханова», в январе 1874 г. он обработал по старым рукописям «Живые мощи»; если бы не вмешательство П. В. Анненкова, решительно отсоветовавшего Тургеневу дописывать последние очерки этого цикла, некогда задуманные, но затем оставленные, мы, может быть, вмели бы в составе «Записок охотника» еще несколько, немаловажных звеньев.

В то время, когда «Записки охотника» успешно распространялись, Московский цензурный комитет начал необычное следствие о только что напечатанном произведении.3 Поскольку почти все рассказы цикла опубликованы были ранее в журнале «Современник», первоначально весь огонь цензурных гонений был направлен на рассказы «Два помещика» и «Петр Петрович Каратаев», из которых первый увидел свет только в-отдельном издании «Записок охотника», а второй, хотя и появился впервые, в «Современнике», но вне данного цикла. Однако позже к расследованию были привлечены и другие рассказы: «Бурмистр», «Контора», «Певцы», «Свидание», «Бежин луг»,  «Касьян с Красивой Мечи».

В итоге тщательного изучения с цензурной точки зрения обеих частей книги чиновники- приходили к выводу, что при издании «Записок охотника» Тургенев («человек, как известно, богатый») имел в виду не ожидавшуюся прибыль от выпуска в свет своего сочинения,  ставил перед собой совершенно иные цели. Он хотел доказать, - догадывался цензурный чиновник, - «что крестьяне… находятся в угнетении, что помещики… ведут себя неприлично и противозаконно, что сельское духовенство раболепствует перед помещиками, что исправники и другие власти берут взятки, или, наконец, что крестьянину жить на свободе привольнее, лучше». На положительное решение Львова, видимо, повлияло то обстоятельство, что вое эти рассказы уже опубликованы были ранее в журнале. Отсюда следовал вывод, что автор имеет право собрать их и напечатать еще раз.

Однако, печатаясь в «Современнике» в разрозненном виде, отрывки из «Запасок охотника» не могли, разумеется, произвести такого сильного впечатления на различные слои русского общества, какое произвели они, сгруппированные соответствующим образом в отдельную книгу. Весьма вероятно, что на положительное решение Львова повлияло и предварительное, неофициальное, так сказать, чтение «Записок охотника» в январе-феврале 1852 года. По совету Боткина, Тургенев обратился тогда к В. В. Львову с просьбой отметить в «Записках охотника» такие места, которые бы он, как цензор, в случае напечатания книги затруднился пропустить. Львов удовлетворил желание автора, но отнесся к этой задаче без особенной ответственности. Когда же позже ему действительно пришлось подписывать «Записки охотника» к печати, он дал просимое разрешение без особых колебаний.


 



Скажем еще о двух цензурных пропусках в рассказе «Лебедянь», которые до сих пор в печатных текстах «Записок охотника» не восстановлены. Во фразе: «Хорошо! Хоть бы кому в светлый праздник прокатиться!» вместо слова «кому» стояло «царю Ивану Васильевичу». Более существенен второй пропуск. Нагло обманывая покупателя, тамбовский помещик Чернобай «говорил так рассудительно, с такой важностью призывал господа бога во свидетели, что я не мог не «почтить старичка»: дал задаток». Слова «призывал господа бога во свидетели» цензором зачеркнуты.


Эти выражения появились у Тургенева впервые, вероятно, при переработке рассказа для отдельного издания, ибо в журнальном тексте очерка, цензурой не измененном, их также не имеется. В характеристике Авенира Сорокоумова («Смерть») говорилось, что этот благородный человек охотно подчинялся даже «людям, не стоившим развязать ремень от сапог его». Это выражение является перифразой из евангелия, а потому заменено цензурой на: «людям, не стоившим подметок его».

Такие рассказы, как «Гамлет Щнгровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин», «Свидание», «Певцы», «Бежим луг», были настолько сильно изуродованы цензурой, что это серьезно беспокоило и автора и его друзей. По отзывам редактора «Современника», «Чертопханов и Не-допюскин» и «Гамлет Щитровекого уезда» были «изрядно общипаны». Желая знать мнение Е, М. Феоктистова о рассказе «Бежин луг», Тургенев предложил ему взять у Кетчера рукописный оригинал, так как в тексте, написанном в «Современнике», цензура его «сильно ощипала». Количество цензурных пропусков в пяти названных рассказах так велико, что оно значительно превышает число исключенных цензурой мест во всех очерках, появившихся в 1847 и начале 1848 года, среди которых были «Ермолай и мельничиха», «Однодворец Овсяников», «Льгов», «Бурмистр» и «Контора». Следовательно, большая часть рассказов этого цикла была опубликована в «Современнике» в то время, когда цензура отличалась еще известным либерализмом; поздние очерки подверглись сильным урезыванием.

Кроме того, в рассказе «Певцы» цензура вымарывает места, где говорится о бедности и разорении села Колотовки. Заслуживает внимания еще один, на первый взгляд, незначительный штрих. В предложении: «Русский народ на прозвища мастер», эпитет «русский», невидимому, вмешательством цензора замелен определением «простой»; поэтому выражение «простой народ на прозвища мастер» приобретает новый оттенок. Для Тургенева эпитет «простой» в этом смысле необычен; он, напротив, пишет: «русский человек», «русский мужик», «русский народ», «русские люди» и т.п.

Таковы изменения и сокращения в тех рассказах «Записок охотника», которые более всего пострадали от цензуры при первом своем появлении в «Современнике». Все эти цензурные искажения и изъятия, бесспорно, свидетельствуют о том, что каждый рассказ «Записок охотника» заключал в себе много таких критических элементов, которые встречали отпор со стороны благонамеренных чиновников. Следует при этом отметить, что очерки, рассмотренные нами («Свидание», «Певцы», «Бежин луг»), не принадлежат к числу наиболее обличительных в книге Тургенева.