Седьмого февраля  1927 года Марина Цветаева закончила «Новогоднее». Оно было написано на смерть Р. М. Рильке

По своему жанру стихотворение принадлежит к разряду элегий. Однако же тот факт, что стихотворение это написано на смерть поэта, добавляет новые смыслы. Цветаева не только выражает свои ощущения в связи с утратой, но и рассуждает о феномене смерти как таковом. Оплакивая потерю друга, автор оплакивает — прямым, косвенным, иногда бессознательным образом — самого себя. В стихотворении есть явный элемент автобиографизма. Поэзия (да и проза) Цветаевой всегда эгостремительна (не эгоцентрична), чаще перволична, эмоциональна и экспрессивна, что неоднократно подчеркивалось многими исследователями, поэтому такие элементы только подтверждают эти положения.  Но «Новогоднее» — больше, чем автопортрет, это еще и исповедь. Манера цветаевской речи в «Новогоднем» — так называемый лирический монолог.

«Новогоднее» явилось возможностью сочетания двух требующих наибольшего возвышении голоса жанров: любовной лирики и надгробного плача.

Эмоциональная сторона горя, составляющего содержание «Новогоднего», выражена, прежде всего, пластически — в метрике этого стихотворения, в его цезурах, трохеических зачинах строк, в принципе парной рифмы, увеличивающей возможности эмоциональной адекватности в стихе. Рациональная — в семантике стихотворения.

Перенасыщенный ударениями, гармонически цветаевский стих непредсказуем; она тяготеет более к хореям и к дактилям, нежели к определенности ямба, начала ее строк скорее трохеические, нежели ударные, окончания — причитающие, дактилические. Трудно найти другого поэта, столь же мастерски и избыточно пользовавшегося цезурой и усечением стоп.

 «Новогоднее» начинается типично по-цветаевски — с «верхнего до»:

«С Новым годом — светом — краем — кровом!»



 





— с восклицания, направленного вверх, вовне. Экстатический эффект усиливается за счет синонимического перечисления, а тире разъединяет их больше, чем запятая. Цветаева использует свой излюбленный размер пятистопный хорей. Надо отметить, что это вообще ее любимый размер — с дактилическими или женскими окончаниями.

Поэзия Цветаевой прежде всего отличается от творчества ее современников некоей априорной трагической нотой, скрытым — в стихе — рыданием. При этом не следует упускать из виду, что нота эта зазвучала в голосе Цветаевой не как результат непосредственного трагического опыта, но как побочный продукт ее работы с языком, в частности, как результат ее опытов с фольклором.

Динамика реплик, усиливаемая как их односложностью, так и диалектичностью их содержания, порождает ощущение скорописи. Стремясь к эффекту реалистичности, Цветаева пользуется любыми средствами, главное из которых — смешение языковых планов, позволяющее ей (иногда в одной строчке) передать всю психологическую гамму, порождаемую той или иной ситуацией.

Лирическая героиня «Новогоднего» — сама Цветаева, поэт; и как поэт она относится с предубеждением к словам «жизнь» и «смерть». Главный прием, к которому прибегает Цветаева в этом стихотворении, — уточнение. Кроме того, навык отстранения от действительности,  от текста, от себя, от мыслей о себе, развился в «Новогоднем» до стадии инстинкта, например:

«Тсс… Оговорилась. По привычке».

Таких примеров множество. Отстранение является одновременно и методом, и темой этого стихотворения.

Если говорить о том, какие изобразительно-выразительные средства и интонационно-синтаксические фигуры использует автор в этом стихотворении, то проще будет назвать те, которые он не употребляет. Можно вывести закономерность, какие средства используются Цветаевой наиболее часто. Прежде всего следует отметить те средства, которые работают на создание экспрессивного синтаксиса — парцелляция, анаколуф, синтаксический параллелизм, эллипсис и риторические вопросы и восклицания. Образность Цветаевой, как всегда, ярка и многогранна за счет использования метафор, метонимий, перифраз, эпитетов символов, иносказаний, аллюзий, звукописи и т. д.