Тема человека из народа в русской литературе поднималась многими авторами еще до А. С. Пушкина, но тема народного бунта оставалась, как правило, без внимания. Подняв этот вопрос в «Капитанской дочке», Пушкин оказался новатором не только в проблематике произведения, но и в изображении одного из самых знаменитых исторических лиц России, разрушив стереотипное представление о Пугачеве как злодее и создав образ человека со всеми слабыми и сильными сторонами его натуры.

Не являясь центральным в системе образов повести, Пугачев представляет интерес как человек, характеризующий свое время, как неотъемлемая часть эпохи народных восстаний.

Замечательна характеристика образа Пугачева как народного вождя, яркого представителя русского национального характера. Он, безусловно, умен и сметлив, как и любой русский крестьянин, его не страшат бури, и никакая метель не сможет сбить его с дороги. Недаром именно «сметливость его и тонкость чутья» так изумили юного Петрушу. Смелый, отважный, обладающий недюжинной силой, Пугачев сохранился в памяти Гринева в образе некоего богатыря: «Пугачев не первом месте сидел, облокотясь на стол и подпирая черную бороду своим широким кулаком». И, желая подчеркнуть неразрывную связь Пугачева с народными преданиями, традициями, а значит, и с самим народом, автор предваряет большинство глав, где появляется этот герой, эпиграфами из народных произведений. Даже предсказание судьбы его Пушкин выражает через «бурлацкую» песню, которая, символизируя предрешенность жизненного пути мятежников, произвела на Петрушу «невозможно рассказать, какое действие»; «их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение» — все потрясло юного Гринева «каким-то мистическим ужасом».

Но особенно ярко народность образа Пугачева выражена в его речи, насыщенной всевозможными пословицами и поговорками. Описывая первую свою встречу с мятежником, Петруша вспоминал, что «ничего не мог тогда понять из этого воровского разговора». Да и кроме насыщенности народными устойчивыми выражениями речь Пугачева замечательна своей безграмотностью: сподвижников он называет «енералами» и читать он, по-видимому, не умеет. У самозванца нет ни вкуса, ни знаний, а его «дворец» — изба, оклеенная золотой бумагой.

Пугачев — вождь из народа, близкий народу, и как бы он ни старался, ему не преодолеть заложенных в него еще в детстве привычек народной, простой жизни.

В повести Пугачев наделен также и чисто человеческими качествами. Стремясь представить хрестоматийного предводителя бунта как способного чувствовать, мыслить и переживать человека, Пушкин использует в повести вымышленные обстоятельства, и нельзя отрицать, что описание Пугачева в этом плане достаточно субъективно. И с первого появления самозванца в произведении ярко проявляется сказочность образа: Гринев, «надеясь увидеть хоть признак жилья или дороги», но так и не различив «ничего, кроме мутного кружева метели», встречает Пугачева, ставшего и для Петруши, и для Васильича «спасителем», долгожданным проводником. Замечательно еще то, что практически первое описание внешности Пугачева автор дает во время сна Гринева, который тот «никогда не мог позабыть». Подчеркивая вымышленность образа самозванца, Пушкин еще в начале повести предсказывает ту важную, решающую роль, какую Пугачев сыграет в жизни Петруши; не случайно юному Гриневу «приснился сон», в котором, «мужик с черной бородою» благословлял его, «весело поглядывая». Даже первое пристанище Пугачева несколько напоминает сказочное разбойничье логово, и вообще, мотив разбойничества присущ образу самозванца как проявление традиционных черт романтизма в характеристике героя: это и буран в степи во время первой встречи Петруши и Пугачева, и «сверкающие», «ястребиные глаза», и «широкий» кулак, даже некоторые черты «романтического злодея», «злодея для всех», кроме одного Петруши Гринева, который не мог и «изъяснить» то, что он «чувствовал, расставаясь с этим ужасным человеком», во многом «извергом». Гринева влекло к нему «пламенное» желание «вырвать его из среды злодеев» и «сильное сочувствие», сочувствие к Пугачеву как к человеку глубоко одинокому, чья «улица тесна». Разговаривая с Петрушей, Пугачев открывает, что его окружают «воры», что он одинок даже среди единомышленников, что они в любой момент могут предать своего вождя за хорошую плату.

Но, осознавая все происходящее и предугадывая все, что может произойти, Пугачев остается тверд в своем намерении вести отряды крестьян к Москве. Жизненную позицию народного предводителя в повести очень четко и ярко выражает сказка старой калмычки, рассказанная Петруше Пугачевым. Он глубоко убежден, что, чем жить «триста лет» и «питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст!». Его идеал — орел, независимая и гордая, благородная птица.

Благородство натуры Пугачева не вызывает сомнения. Даже насилие и убийства, которыми сопровождался приход самозванца в Белогорскую крепость, были во многом оправданны. Посредством композиции автор сглаживает впечатление от зверских расправ Пугачева над своими врагами — повешение капитана Миронова перестает быть вопиющей несправедливостью, если вспомнить сцену пытки пленного башкира, которую Пушкин описал прежде захвата крепости; казнь же капитанши не была делом рук Пугачева, а лишь следствием необузданности народа, вырвавшегося на волю.



 





Нельзя отрицать и то, что мятежник поступил благородно, даровав жизнь Гриневу, особенно после его отказа «поцеловать у него ручку». Возможно, Пугачев поступил так лишь из чувства благодарности «молодому барину» за «заячий тулуп» — по сути, такую ничтожную награду за спасение жизни. И в дальнейшем Пугачев будет играть немаловажную роль в жизни Гринева, став не только его спасителем, но и избавителем Марии Мироновой от плена Швабрина — став покровителем нежной любви молодых людей.

В образе Пугачева, наряду с богатырской силой, боевой удалью и покровительствующим благородством героя, проявляются черты детской наивности. Он падок на лесть, и трудно с чем-либо сравнить то «довольное самолюбие», с каким он слушал рассказ Петруши об Оренбурге и о господствующем там мнении, что с самозванцем «сладить трудновато». «Хвастливость разбойника казалась мне забавна», — вспоминал Петр Гринев свой разговор с Пугачевым.

Для более детальной характеристики Пугачева Пушкин описывает внешность героя. Здесь основное внимание он уделает глазам его, «ястребиным и «сверкающим». Довольно тщательно описывал одежду мятежника, автор передает через нее эволюцию образа абсолютно не прослеживая каких-либо изменений в портрете героя, в его лице.

Создавая портрет романтического героя Пушкин противопоставляет его жизненность и народность сентиментальному портрету Екатерины II кисти Боровиковского — «белое утреннее платье», «чепец», «голубые глаза», «собачка английской породы».

Но это не единственная антитеза образу Пугачева, образ Савельича построен по тому же принципу. Здесь противопоставляется свободолюбие и независимость подневольному положению и смирному существованию Савельича, который воспринимал свое предназначение лишь в «ответе за барское добро». Вполне закономерно неприятие Савельичем самозванца, для него Пугачев навсегда остался проходимцем, «собакой», «злодеем», готовым «пропить» все «в первом кабаке».

Отец Гринева тоже не испытывает симпатии к Пугачеву. Даже избавление от казни Петруши неприемлемо Для него, если сын «соединился с разбойником, с убийцами, с беглыми холопьями».

Для самого же Петруши Пугачев является мудрым и добрым человеком, которому возможно сказать «всю правду» и перед которым не стоит «лукавить».

Сложность характера Пугачева явилась символом сложности времени, раздираемого социальными противоречиями. В повести «Капитанская дочка» ярко проявился реализм Пушкина и гуманизм писателя, который учит не ставить клеймо на человеке, а воспринимать его во всем многообразии социальных и личных отношений.