Зрелище бедствий народных

Невыносимо, мой друг...

Н.А.Некрасов

19 февраля 1861 года Александр II издал Манифест и Положение об отмене крепостного права. Казалось бы, вот теперь-то и должен был зажить русский му­жик в свое удовольствие. Крестьянам обещали лич­ную свободу и право распоряжаться своим имущест­вом. Но земля оставалась собственностью помещи­ков. Им вменялось в обязанность выделить крестьянам приусадебный участок и полевой надел, которые те должны были выкупить. Крестьяне, выку­пившие надел, назывались собственниками, а не пе­решедшие на выкуп — временнообязанными. Уста­новление таких временнообязанных отношений со­храняло феодальную систему эксплуатации. Те же крестьяне, которые выкупили землю по цене, вдвое-втрое выше действительной, не могли прокор­миться с этого нищенского надела, и снова им прихо­дилось идти к помещику в кабалу. Все эти преобразо­вания закончились массовым закабалением крестьян и разорением старой деревни.

Н. А. Некрасов трагически переживал события тех лет. Н. Г. Чернышевский вспоминал: «В день объяв­ления воли я пришел к нему и застал его в кровати. Он был крайне подавлен; кругом на кровати лежали раз­ные части Положения о крестьянах». «Да разве это настоящая воля! — говорил Некрасов. — Нет, это чис­тый обман, издевательство над крестьянами».

Поэт остро чувствовал «больные вопросы» своего времени и живо откликался на события современной ему жизни. Все это подтолкнуло его к написанию по­эмы «Кому на Руси жить хорошо». В этом произведе­нии автор стремился дать читателям полные сведения о русском народе, о духовной жизни крестьян после реформы. Он хотел показать пробуждение крестьян­ских масс и повлиять на их политическое самосозна­ние.

Безрадостен сельский пейзаж:

Широкая дороженька,

Березками обставлена,

Далеко протянулася,

Песчана и глуха.

По сторонам дороженьки

Идут холмы пологие

С полями, с сенокосами,

А чаще с неудобною,

Заброшенной землей;

Стоят деревни старые,

Стоят деревни новые

У речек, у прудов...

Леса, луга поемные,

Ручьи и реки русские

Весною хороши.

Но вы, поля весенние!

На ваши всходы бедные

Невесело глядеть!

...Поля совсем затоплены,

Навоз возить — дороги нет,

А время уж не раннее —

Подходит месяц май!

Не любо и на старые,

Больней того на новые

Деревни им глядеть.

Ой, избы, избы новые!

Нарядны вы, да строит вас

Не лишняя копеечка,

А кровная беда!.. Автор в изображении пейзажа использует противо­поставления: «широкая дороженька», но «песчана и глуха», хороша весенняя природа, но повсюду неуст­роенность. Строки проникнуты тревогой за судьбу крестьянина, предчувствием надвигающейся беды и неблагополучия.

Авторская речь сливается с крестьянской. В пове­ствовании поэт использует просторечные формы («Недаром в зиму долгую...»), слова с уменьшитель­но-ласкательными суффиксами, характерные для на­родной поэзии (дороженька, березками, копеечка), повторы («Стоят деревни старые, Стоят деревни но­вые...»), краткие прилагательные (нарядны, глуха, песчаны). В текст включены устойчивые синтаксиче­ские формы («как им легко ли, трудно ли...»), загадки («пришла весна — сказался снег!.. Летит — молчит, лежит — молчит, Когда умрет, тогда ревет...»), пого­ворки («солдаты шилом бреются...»), сказочный при­ем — обращение к избам как к живому существу.

Такая связь с народным творчеством и живой кре­стьянской речью делает поэму близкой и доступной слушателю-крестьянину, придает стихам подлинно народное звучание.

Названия деревень говорят сами за себя:

Сошлись семь мужиков:

Семь временнообязанных,

Подтянутой губернии,

Уезда Терпигорева,

Пустопорожней волости,

Из смежных деревень:

Заплатова, Дырявина,

Разутова, Знобишина,

Горелова, Неелова

Неурожайка тож.

Поп, рассказывая о своей жизни, так описывает край и жизнь крестьян:

Угоды наши скудные,

Скотинка ходит впроголодь,

Родится хлеб сам-друг,

А если и раздобрится

Сыра земля-кормилица,

Так новая беда:

Деваться с хлебом некуда!

Припрет нужда, продашь его

За сущую безделицу,

А там — неурожай!

Тогда плати втридорога,

Скотинку продавай.

... Грозит беда великая

И в нынешнем году:

Зима стояла лютая,

Весна стоит дождливая,

Давно бы сеять надобно,

А на полях — вода!

... Деревни наши бедные,

А в них крестьяне хворые

Да женщины печальницы,

Кормилицы, поилицы,

Рабыни, богомолицы,

И труженицы вечные,

Господь, прибавь им сил! Авторское описание природы, деревень дается в не­разрывном единстве с жизнью крестьянина. Пейзаж рождает ощущение горя, обездоленности:

Не греет землю солнышко.

И облака дождливые,

Как дойные коровушки,

Идут по небесам.

Согнало снег, а зелени

Ни травки, ни листа!

Вода не убирается,

Земля не одевается

Зеленым ярким бархатом

И, как мертвец без савана,

Лежит под небом пасмурным

Печальна и нага.

Жаль бедного крестьянина,

А пуще жаль скотинушку;

Скормив запасы скудные,

Хозяин хворостиною

Прогнал ее в луга,

А что там взять? Чернехонько! Жизнь богатых и бедных селений мало чем отлича­ется.

Вот наконец и Клин.

Селенье незавидное:

Что ни изба — с подпоркою,

Как нищий с костылем;

А с крыш солома скормлена

Скоту. Стоят, как остовы,

Убогие дома. А вот описание богатого села Кузьминское:

Кузьминское богатое,

А пуще того — грязное

Торговое село.

По косогору тянется,

Потом в овраг спускается,

А там опять на горочку —

Как грязи тут не быть?

Две церкви в нем старинные,

... Дом с надписью: училище,

Пустой, забитый наглухо,

Изба в одно окошечко,

... Есть грязная гостиница... Все эти описания свидетельствуют о том, что в «жизни крестьянина, ныне свободного, бедность, не­вежество, мрак». Н. А. Некрасов не идеализирует рус­ский народ. Он показываетне только его достоинства, но и недостатки. В главах «Сельская ярмарка» и «Пьяная ночь» мы видим атмосферу широкого празд­ника:



























 




























Хмельно, горласто, празднично,

Пестро, красно кругом!

Штаны на парнях плисовы,

Жилетки полосатые,

Рубахи всех цветов;

На бабах платья красные,

У девок косы с лентами,

Лебедками плывут! Но есть и темная сторона этого безудержного весе­лья — пьянство.

По всей по той дороженьке

И по окольным тропочкам,

Докуда глаз хватал,

Ползли, лежали, ехали,

Барахталися пьяные

И стоном стон стоял! Отчего же пьет русский мужик? На этот вопрос от­вечает Яким Нагой:

Пьем много мы по времени,

А больше мы работаем,

Нас пьяных много видится,

А больше трезвых нас.

...У нас на семью пьющую

Непьющая семья!

Не пьют, а так же маются,

Уж лучше б пили, глупые,

Да совесть такова...

... Видывал

В страду деревни русские?

В питейном, что ль, народ?

У нас поля обширные,

А не гораздо щедрые,

Скажи-ка, чьей рукой

С весны они оденутся,

А осенью разденутся?

...Работаешь один,

А чуть работа кончена,

Гляди, стоят три дольщика:

Бог, царь и господин!

...Нет меры хмелю русскому,

А горе наше меряли? Работе мера есть?

Вино валит крестьянина,

А горе не валит?

Мужик беды не меряет

Со всякою справляется,

Какая ни приди.

Мужик, трудясь, не думает,

Что силы надорвет,

Так неужли над чаркою

Задуматься, что с лишнего

В канаву угодишь? Подтверждением того,  что русский крестьянин трудолюбив, с любовью относится к земле-кормили­це, служит картина коллективного труда в главе «По­следыш»:

Размахи сенокосные

Идут чредою правильной:

Все разом занесенные,

Сверкнули косы, звякнули,

Трава мгновенно дрогнула

И пала, прошумев! Сознание народное — сложное и противоречивое. Это и суеверия:

Старообрядка злющая

Товарке говорит:

«Быть голоду! Быть голоду!

...С тех пор, как бабы начали

Рядиться в ситцы красные, —

Леса не подымаются,

А хлеба хоть не сей!»

— Да чем же ситцы красные

Тут провинились, матушка?

Ума не приложу!

«А ситцы те французские —

Собачьей кровью крашены!

Ну... поняла теперь?..» Процветает деспотизм в семье:

В канаве бабы ссорятся,

Одна кричит: «Домой идти

Тошнее, чем на каторгу!»

Другая: «Врешь, в моем дому

Похуже твоего!

Мне старший зять ребро сломал...» Крестьяне наивны, доверчивы, темны. Об этом го­ворил Яким Нагой («У каждого крестьянина Душа что туча черная — Гневна, грозна, — и надо бы Гро­мам греметь оттудова, кровавым лить дождям, А все вином кончается».), об этом же свидетельствует пове­дение крестьян деревни Вахлаки. Они еще не утрати­ли веру в возможность договориться с помещиками и соглашаются «помалчивать до смерти старика» о том, что крепостное право отменили. Они безропотно и смиренно переносят моральное унижение, терпя вы­ходки Последыша.

В один стожище матерый,

Сегодня только сметанный,

Помещик пальцем ткнул,

Нашел, что сено мокрое,

Вспылил: «Добро господское

Гноить? Я вас, мошенников,

Самих сгною на барщине!

Пересушить сейчас!..»

Засуетился староста:

«Недосмотрел маненичко!

Сыренько: виноват!»

Созвал народ — и вилами

Богатыря кряжистого,

В присутствии помещика,

По клочьям разнесли.

Помещик успокоился.

(Попробовали странники:

Сухохонько сенцо!) Ярким примером холопства является образ Ипата, дворового князя Утятина. Он не верит «Положению» и не хочет воли: «Балуйтесь вы! А я князей Утятиных холоп — и весь тут сказ!» Он не может забыть «бар­ских милостей», которые заключались в следующем:

«Как был я мал, наш князюшка

Меня рукою собственной

В тележку запрягал;

Достиг я резвой младости:

Приехал в отпуск князюшка

И, подгулявши, выкупал

Меня, раба последнего

Зимою в проруби!..». Но крестьянство многосложно, уровень духовного развития каждого различен. Наряду с Ипатом есть и Aran Петров, который возмущен комедией вахлаков, видит в этом проявление мужицкой глупости и не же­лает терпеть моральное унижение. Он вступает в от­крытый конфликт в Последышем:

Цыц! Ничикни!

Крестьянских душ владение

Покончено. Последыш ты! Россия крестьянская бедна, забита, необразован­на, но вместе с тем талантлива, отзывчива к чужому горю. У каждого героя из главы «Счастливые» свое счастье: солдат побывал в двадцати сражениях, «а не убит»; каменотес счастлив тем, что может обеспечи­вать свою семью; надорвавшийся рабочий тем, что «добрел на родину».

Судьба Матрены Тимофеевны, которую прозвали в народе «счастливой», тоже нелегка. На ее долю выпа­ли вечные унижения, деспотизм со стороны родни мужа, постоянная разлука с мужем, потеря первенца, материальная нужда. Сама она говорит странникам: «Не дело между бабами счастливую искать!..» Ее судьба — это судьба любой русской женщины-кресть­янки. В народе живет убеждение:

Ключи от счастья женского,

От нашей вольной волюшки

Заброшены, потеряны

У Бога самого!.. Но все же эти невзгоды не сломили ее, и она нахо­дит счастье в своей семье, детях.

В поэме показан рост народного самосознания. Кре­стьяне стремятся осмыслить свое положение. В репли­ке «Добра ты, царска грамота, Да не про нас ты писа­на...» звучит несогласие с пореформенными порядка­ми, скептическая оценка проведенной реформы.

Автору удалось раскрыть народную жизнь в самых разнообразных ее проявлениях. Для поэта русский мужик велик во всем: в рабском терпении, в вековых страданиях, в грехах, разгуле, в жажде воли. Для Н. А. Некрасова главное, что народ и в тягостной, ни­щей, беспросветной жизни сохранил могучие силы. Он видит в нем силу, способную осуществить переуст­ройство жизни, поэтому как гимн Родине звучит пес­ня «Русь», сочиненная Гришей Добросклоновым:

Рать подымается —

Неисчислимая!

Сила в ней скажется

Несокрушимая!