Повышенный интерес к судьбе и правам мыслящей личности определил, по словам Белинского, пафос поэзии Лермонтова. Реальные противоречия русской жизни были поэтически осмыслены Лермонтовым в духе философских исканий его времени. С этой точки зрения лирика Лермонтова принципиально философична. Ни одно жизненное явление, отображаемое поэтом, не может быть понято вне центральных философских идей эпохи. Специфика лермонтовской лирики в антиномичности, в неразрешенное идейных и духовных конфликтов между небом и землей в душе самой личности, где действуют противоположные и абсолютно непримиримые силы: вера противоречит опыту,- чувство - размышлению, идеал - реальности. Ареной неприкрытой и жестокой борьбы становится и мироздание в целом, и современное общество, и отдельная человеческая личность.

Центральным образом лермонтовской лирики юношеского периода становится образ лирического героя, открыто противостоящего враждебному окружению. У Лермонтова немного стихотворений, в которых даны точные приметы внешнего мира и конкретно обоснована суть социальных претензий к нему лирического героя. Противоположность внутреннего мира героя и внешнего вырисовывается скорее в сфере общественного и частного бытия. Поначалу противоречие между героем и миром носит моральный характер, но затем углубляется и расширяется, захватывая в свою орбиту все сферы мироощущения героя. Критика внешнего мира ведется либо открыто, путем непосредственного выражения чувств’ героя, либо скрыто, путем описания глубины и значительности его психологии. Особенностью поэзии Лермонтова является совмещение этих двух планов при доминанте того или другого. Соответственно этому организована поэтическая речь - ее образуют два основных и противоречивых элемента стиха - напряженность интонации и музыкальность. Эти элементы чаще всего спаяны в лермонтовском стихе, но могут выступать и самостоятельно. В ранней лирике рядом с напряженными монологами, исповедями, дневниковыми размышлениями немало иных форм - романсов, песен, мелодий. Как правило, именно музыкальность стиховой речи выражает внутреннее богатство лирического героя.

В сознании Лермонтова рано возник особый идеальный мир, контрастный внешней действительности. Стихотворения Лермонтова полны признаний: «В уме своем я создал мир иной…» («Русская мелодия», 1829), «Моя душа, я помню, с детских лет чудесного искала» («1831-го июня 11 дня»). Как романтик, Лермонтов исходит из двойственной природы человека. Человек осознается одновременно созданием и небесным, и земным1.

К числу наиболее распространенных поэтических антитез в лермонтовской лирике относится антитеза земли и неба. С небом у юноши Лермонтова обычно связано представление о безусловном совершенстве и бесконечном блаженстве существующих, но не явленных образов. Чаще всего это образы либо тени, либо сон, либо обман. Форма их существования идеальна, мыслима, лишена предметности, реальности. Господствующая сфера их проявления - звук, мерцание, блеск, свет, пламень.

Человек хранит запас этих воспоминаний, родственных его душе, но они не имеют названия, а способны лишь навеять неисполнимые мечты. Однако переживание этого идеального блаженства не менее реально, нежели переживание утрат и горестей земной жизни. Лишь в немногих стихотворениях Лермонтова приоткрывается идеальный мир. О нем напоминают звуки.

Для романтика именно звук становится символом идеального мира, потому что смысл, значение давно уже искажены, потеряны. Согласно романтической эстетике, особенно распространенной в шеллингианских кругах, музыка находит непосредственный путь к душе человека, независимо и помимо слов и понятий. В слове, в поэзии также выделяется его звучание, его способность музыкально воздействовать на человека. Рациональным путем нельзя понять совершенство, его можно только почувствовать интуитивно. Поэтому звук становится главной и почти единственной формой передачи идеального содержания.

Для романтиков звук означал нечто природное, дошедшее до нас помимо цивилизации, естественное и простое. Эти мысли были известны и Лермонтову, хорошо знакомому с шеллингианской философией и с немецкой философией вообще. Кроме того, музыка зовет к немедленному действию, она требует от человека непосредственной реакции. Лермонтов уловил и эту сторону романтической эстетики. В тех стихотворениях, где идеальный мир непосредственно переживается поэтом, он воздействует прежде всего на чувственную способность человека. В стихотворении «Звуки» (1830-1831) звуки неведомого, «темного» блаженства, не имеющего значения, вдруг приобретают образ земной, зримый, сочетаются с реальными фактами и получают их смысл. Так улавливается потерянная гармония, принимающая черты видимого, земного мира. Особенностью Лермонтова является то, что идеальный мир, приметы которого есть в земной жизни, не предстает отвлеченным, а становится земным. В этом юный поэт, видит залог успешного претворения своей мечты о совершенной жизни. Рай и небо у него всюду обретают земные черты, освобожденные, однако, от земного несовершенства. Это та же действительность, только очищенная от пороков, в ней вечно царствует покой и гармония, добро и справедливость. Может быть, наиболее полное ощущение испытываемого блаженства дано в замечательном стихотворении «Ангел» (1831):

    * По небу полуночи ангел летел,
    * И тихую песню он пел;
    * И месяц, и звезды, и тучи толпой
    * Внимали той песне святой…

Космический пейзаж, грандиозность мироздания полны светлой и тихой гармонии. Образ рая, на сей раз данный в традиционных чертах («Под кущами райских садов…»), противопоставлен столь же неразвернутому образу «мира печали и слез»,. В других стихотворениях рай приобретает отчетливо земные формы, а человеческие страсти переносятся на небо и в ад. Примечательно, однако, что в стихотворении устанавливается связь между идеальным миром и миром земным и средоточием, центром этой связи выступает человек, «душа молодая». Однако соприкосновение двух миров оказывается одновременно трагическим.


 



Для уяснения художественного смысла стихотворения «Ангел» не последнюю роль играет трагедийная ситуация: ангел несет душу из «того» света в «этот». «Душа младая» переступает некую грань. Посланница небес, она отдана на заклание. Высокий гуманистический смысл этой жертвы придает стихотворению глубокий трагизм, потому что «переступание» границы между разными мирами уже в ранней лирике Лермонтова чревато гибелью и разрушением. Впоследствии Лермонтов скажет о несовместимости природного и человеческого миров («Русалка», «Дары Терека», «Морская царев.на», «Три пальмы»), о мучительном вхождении человека в новый, несвойственный ему круг (Тамара в «Демоне», Печорин, Максим Максимыч, Бэла и другие лица в «Герое нашего времени»). Гибель грозит не только человеку, переступившему грань, но и соприкоснувшемуся с ним природному или космическому миру.


Связь между раем и землей, устанавливаемая в «Ангеле» «младой душой», не устраняет трагической разобщенности между двумя мирами. Полнота блаженства оказывается для «души младой» недоступной. Душа обречена на страдание, но память о блаженстве жива. Жертвенный подвиг хотя и не отрицается, но он изначально трагедиен. В черновике стихотворения была еще одна строфа:

    * Душа поселилась в творенья земном,
    * Но чужд был ей мир.
    * Об одном
    * Она все мечтала, о звуках святых,
    * Не помня значения их.

Здесь выявляется еще одна грань лермонтовского идеала - звуки потеряли свое значение, свой смысл, но они напоминают о своем идеальном, живом содержании понимающей, избранной душе, сохранившей первоначальную свежесть восприятия. Вот почему в стихотворении «Есть речи - значенье…» избранная душа, содержащая в себе столь же простые ценности, мгновенно, не раздумывая, бросается им навстречу:

    * Не кончив молитвы,
    * На звук тот отвечу,
    * И брошусь из битвы
    * Ему я навстречу.

Однако в том, что герой не знает «значенья» и смысла «песни святой», а ощущает их только через звук, заключено исконное противоречие человеческой природы. Правда, юный Лермонтов искренне верит в достижимость счастья в будущем:

    * Наш прах лишь землю, умягчит
    * Другим, чистейшим существам.