Проблематика монолога напоминает стихотворение «Не верь себе», с двумя разными тенденциями творчества, последовательно развернутыми в строфах, начинающихся строками: «Случится ли тебе в заветный, чудный миг…» (сравните: «Бывает время, Когда забот спадает бремя…») и «Закрадется ли печаль в тайник души твоей…» (ср.: «Бывают тягостные ночи…»). Отказ от идеальной мечты и обличительной поэзии вновь объясняется как субъективными, так и объективными причинами. Трагедия поэта в том, что он не может отказаться от идеальных, «ребяческих чувств», которые в его собственных глазах всего лишь «благородная мечта», «воздушный безотчетный бред», сладкая субъективная иллюзия, не имеющая ничего общего с жестоким реальным миром и потому недостойная «строгого искусства» . В этой поэзии толпа не узнает ни своих чувств, ни своей жизни. Поэзия же обличительная недоступна толпе вследствие ее неподготовленности, духовной необразованности. Поэт оказывается на распутье. Он обречен на непонимание, на осмеяние или площадную брань.

Для верного представления о стихотворении «Журналист, читатель и писатель» существенное значение приобретает наблюдение Б. М. Эйхенбаума, который указал на рисунок Лермонтова в альбоме 1840-1841 годов, воспроизводящий ремарку к стихотворению. В лице писателя, сидящего в креслах, изображен А. С. Хомяков, а спиной к камину стоит Лермонтов. На этом основании Б. М. Эйхенбаум пришел к выводу, что Лермонтов занимает позицию Читателя, а «исповедь» Писателя нельзя считать авторской. Думается, что исповедь Писателя имеет много общего с лермонтовскими мыслями, известными нам по другим стихотворениям. Но не исключено, что Лермонтов непосредственно отразил и некоторые раздумья Хомякова, хотя и полемически отнесся к ним. В частности, в 1831 году Хомяков опубликовал стихотворение «Разговор», в котором предвосхитил некоторые идеи «Последнего поэта» Баратынского. В «Разговоре» затронута сходная с «Журналистом, читателем и писателем» проблематика. Хомяков касается вопроса о смысле поэтического творчества («К чему поешь ты?..») и о содержании поэзии

    * Мечта, мечта!
    * Для звучных песен
    * Где чувства, страсти, где предмет?
    * Круг истин скучен нам и тесен.
    * А для обманов веры нет

 С этим перекликается и троекратный вопрос Писателя: «О чем писать?» Лермонтов здесь скорее солидарен с Хомяковым. Однако итог стихотворения «Разговор» переносит решение проблемы в субъективную плоскость. По мысли Хомякова, не поэт должен двигаться навстречу жизни, а жизнь должна оправдать творческие предчувствия. Поэзия же обязана остаться идеальной:


 



    * К чему хулой ожесточенной  
    * Поэта душу возмущать?
    * Взойдет, я верю, для вселенной
    * Другого века благодать

В «Журналисте, читателе и писателе» исповедь писателя трагична. Писатель не видит пока выхода из трагедии и трезво оценивает реальную ситуацию. Недаром стихотворение оканчивается многоточием, а не радостным и ликующим выводом, как у Хомякова («И песнь гремит, блестит, играет, Предчувствий радостных полна; И звонкий стих в себе вмещает Времен грядущих семена»3). Подвергая сомнению поэзию мечты, Хомяков приходит к ее утверждению, отказываясь от обличительной поэзии и уповая на поэзию веры. Писатель в лермонтовском стихотворении не приемлет ни поэзию мечты, ни поэзию обличительную, но в его субъективную позицию проникает важный момент объективного знания жизни. Поэтому его позиция оказывается противоположной Хомякову. Центральным моментом, определяющим смысл поэтического творчества, становится ответный отзыв толпы:

    * К чему толпы неблагодарной
    * Мне злость и ненависть навлечь…

Внутреннее побуждение к творчеству у Хомякова выступает независимо от реальной жизни, тогда как Лермонтов настаивает на единстве внутреннего побуждения («Тогда пишу.- Диктует совесть, Пером сердитый водит ум…») и его объективной оправданности. Смысл творчества поэта неотделим от восприятия толпы. Речь поэта остается пророческой, несмотря на непонимание толпы, но вследствие непонимания она предстает всего лишь «бранью… коварной».

Так Лермонтов затрагивает одну из самых острых проблем - сближение поэта и толпы. Романтическая трагедия избранной личности неожиданно получает новое освещение, увязывается с просветительскими задачами в широком смысле слова. На этом фоне выступает третья фигура - Журналист, в обязанность которого и входит духовное образование публики, ее просвещение.

Объективировав три главнейшие фигуры литературного процесса, обнажив точки их совпадений и отталкиваний и не дав ни одному голосу предпочтительного выражения своей позиции, Лермонтов явственно определил суть трагедии поэта и главную тенденцию в ее преодолении. Мысль его возникает из сшибки трех голосов, но не формируется окончательный вывод, а побуждает к поискам. Эта мысль ставит вопрос в такой плоскости, в какой он был поставлен самой русской жизнью.