Написанное в 1838 году, это стихотворение замыкает предшествовавшие нравственные, социальные и философские искания поэта, подводит итог прошлому духовному опыту, отражая бесцельность личных и общественных усилий лермонтовского поколения, направленных на достижение положительных ценностей. Настроениям «Думы» созвучны лирика декабристов, созданная после восстания, поэтов-любомудров, поэтов кружка Н.В. Станкевича, философская проза романтиков, дневники и письма А.И. Герцена, первое «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева. Недовольство окружающим переходит в горькие раздумья о судьбе поколения. В стихотворении «Дума» раскрывается трагедия людей, обреченных «в бездействии состариться» «под бременем познанья и сомненья». Лермонтов отчетливо видит причину этой трагедии в общественной обстановке в стране после восстания декабристов. В этом стихотворении Лермонтов обвиняет современников в постыдном равнодушии к добру и злу, в трусости и раболепии перед властью, в неспособности испытывать радости жизни, чувствовать красоту поэзии, созданий искусства.

И ненавидим мы, и любим мы случайно, Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви, И царствует в душе какой-то холод тайный, Когда огонь горит в крови. Люди тридцатых годов увидели неосуществимость идеалов, в которые верило предшествующее поколение, они «богаты» «ошибками отцов». Для них оказалась закрытой возможность настоящего живого дела. Наступила эпоха безверия, скепсиса, когда люди таили даже от «близких и друзей» «надежды лучшие и голос благородный неверием осмеянных страстей», эпоха бесцельного, бездеятельного существования. Белинский сказал о «Думе» горячие и страстные слова: «Эти стихи писаны кровью; они вышли из глубины оскорбленного духа: это вопль, это стон человека, для которого отсутствие внутренней жизни есть зло, в тысячу раз ужаснее физической смерти!.. И кто же из людей нового поколения не найдет в нем разгадки собственного уныния, душевной апатии, пустоты внутренней и не откликнется на него своим воплем, своим стоном?..»

Будущее этого поколения лишено перспектив:
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
Осуждение современников сливается с тяжелым, грустным чувством сострадания к ним и даже с каким-то (для Лермонтова явно несправедливым) самобичеванием. Но Лермонтов не отказывается от горьких обвинений в адрес своих современников. Стихотворение приобретает не только скорбный, но и едко-иронический тон. Общественная пассивность людей тридцатых годов связана и с их «позорным малодушием»:
К добру и злу постыдно равнодушны,


 




В начале поприща мы вянем без борьбы;

Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию — презренные рабы.

Лермонтов упрекает своих современников в отсутствии протестных настроений. Он делает беспощадный вывод о «бесплодности» поколения тридцатых годов. Вынося суровый приговор, стихотворение Лермонтова напоминало современникам поэта об огромной ответственности перед потомками, о чем говорят две последние строки. Не случайно Белинский увидел в «Думе» «грозу духа, оскорбленного позором общества». Мысль о поколении неотделима для поэта от страсти, но трезвое раздумье приглушает ее. За твердой и мужественной мыслью бьются и клокочут чувства. Открытое проявление чувств, свойственное многим другим стихотворениям Лермонтова («Смерть поэта», «Как часто пестрою толпою окружен...»), сменяется в «Думе» сдержанной сосредоточенностью. Внутри поэтической мысли живет напряженный конфликт между «логикой» и эмоцией, между холодным рационализмом рассудка и страстной взволнованностью, конфликт, о котором сказано в лермонтовских же стихах:
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.

Итак, центральная идея «Думы» — осуждение общественной инертности и духовной апатии поколения, неспособного найти свое предназначение и найти достойные гражданские и нравственные цели, — определила структуру стихотворения. Кольцевая композиция подчеркивает беспросветное будущее поколения («Его грядущее иль пусто или темно» — «И прах наш с строгостью судьи и гражданина Потомок оскорбит презрительным стихом...»). Мысль о бездействии поколения многократно варьируясь, становится замкнутой. Единственное действие — торопливое приближение этого поколения к смерти. Эта элегичность поддержана падающим ритмом, создаваемым укороченными стихами и последовательным уменьшением ударений в стихе. Личную трагедию Лермонтов осмыслил как трагедию поколения. Уже в первой строке («Печально я гляжу на наше поколенье!») лирическое «я», социальное раздумье которого составляет тему стихотворения, и обличает, и является предметом обличения. Потерянность «поколенья» в исторической жизни сопровождается ослаблением личного начала, неявным желанием индивидуальности раствориться в «поколенье» («Толпой угрюмою и скоро позабытой Над миром мы пройдем без шума и следа»). Здесь лирическое «я» получает характеристики, прежде относившиеся всецело к «толпе». Если раньше Лермонтов обвинял жизнь, которая постоянно обманывала его надежды, то здесь он словно сам не оправдал предназначения судьбы.

Поэтическая мысль «Думы» реализуется во внутреннем движении от печального элегического размышления к мрачному, трагическому обобщению, от высокой романтической ноты к скорбной и горькой иронии. Рядом со словами психологической и гражданской лирики, широко вводятся слова философского и этического содержания («познанья», «сомненья », «добру», «злу»), а также прозаизмы («не шевелят », «остаток», «касались»). Чем дальше развенчивается поколение, тем прозаичнее стиль, хотя он по-прежнему насыщен резкими оценочно-экспрессивными эпитетами. Снижающие элементы в характеристике поколения сопровождаются все более крепнущими нотами осуждения, чувствами горечи и насмешки, иронии и сарказма. Бытовая окраска заключительных строф совпадает с наибольшей силой осуждения.

Смена интонаций и сочетание в «Думе» различных стилистических пластов обусловили своеобразие формы, похожей на социальную элегию. Равнодушие к добру и злу, осмеяние высоких страстей, неспособность к жертве, иссушение ума наукой, малодушие перед опасностью, «угрюмость» и историческая никчемность, бесславие — все духовные муки и пороки поколения восходят к неверию, к «бремени познанья и сомненья». Белинский в ту пору писал: «Говорят, что сомнение подрывает истину: ложная и безбожная мысль! ...Говорят: отрицание убивает верование. Нет, не убивает, а очищает его». Но Лермонтов не усматривает в сомнении и отрицании ни положительной ценности, ни пути к истине. Его позиция в «Думе» иная: сомнение и отрицание бессильны и бесплодны, как и лучшие порывы души, застывшие и не приводящие к каким-либо позитивным результатам — «зарытый скупостью и бесполезный клад». Современники были потрясены тоном стихотворения, писали о стоне души, об обличении в нем «черной стороны нашего века» и не могли не признать суровой и беспощадной, хотя и мрачной правды, заключенной в нем. Стихотворение вызвало громкий общественный резонанс, заставив «многих вздрогнуть».