Особняком среди этих повестей стоит первая из них — «Житие одной бабы» (1863), посвященная изображению крестьянского быта. В центре повествования здесь трагическая судьба двух одаренных людей из народа, песенников Насти и Степана, ставших жертвой деспотического уклада русской жизни, замученных и звериным кулацким бытом, и несчастным замужеством Насти, и преследованием властей.

Другие повести посвящены изображению быта среды. Так, в самой значительной из них — «Леди Макбет Мценского уезда» (1865)—раскрывается полное отсутствие нравственного самосознания в купеческой среде, внешне опирающейся на крепкие моральные устои. В своей животной страсти к молодому приказчику купчиха Катерина Измайлова встает па путь преступления — отравляет сначала своего свекра, потом мужа, наконец, мальчика-племянника и, пойманная на месте преступления, идет на каторгу.

К повестями Лескова из мещанско-купеческой жизни примы кает его драма «Расточитель» (1867). В ней изображаются заключительные эпизоды преступной деятельности старого купца Фирса Князева, не знавшего до тех пор удержу в своем властолюбии, а теперь испугавшегося появления «новых судов». Фирс упрятал в сумасшедший дом молодого купца Молчанова, отца которого он утопил, а имущество частично растратил, и стремится овладеть его возлюбленной Мариной. Но Молчанов бежит из больницы и поджигает свои фабрики, Марина принимает яд, а Фирсу угрожает судебное преследование.




 







Эти ранние бытовые произведения Лескова при всей своей критической направленности обнаруживали и слабые стороны. У писателя не было значительных и ясно осознанных общественных идеалов, которые давали бы ему отчетливую перспективу в понимании изображаемой жизни. Вследствие этого он придавал слишком большое и иногда самодовлеющее значение таким сторонам жизни, которые могут иметь в искусстве лишь подчиненное значением—эротическим похождениям героев, их преступным действиям и вытекавшим отсюда судебным розыскам и наказаниям, а также случайным эпизодам личных воспоминаний. Иначе говоря, уже в ранний период творчества Лесков часто проявлял, склонность к натурализму.

Та же внутренняя противоречивость сказалась и в работе Лескова над художественной речью. Писатель умел достигнуть большой степени бытовой характерности речи своих героев, а также и авторской речи. Продолжая в какой-то мере традицию В. И. Даля (Казака Луганского), он строил речевые характеристики своих действующих лиц на обильном использовании социальных и местных «диалектизмов». Но и эта сторона его художественной формы нередко приобретала самодовлеющее значение — слова подбирались не столько ряди их содержательной функции, сколько ради собственной выразительности или даже внешней занимательности. Ярким примером этому может служить повесть «Воительница».

Одновременно с Лесковым выступил с «охранительным» романом «Марево» В. Клюшников. В его изображении основной причиной развития русского «нигилизма» является не влияние «Колокола», а происки «польской партии». Роман этот также был встречен в демократических кругах с резким осуждением и разоблачен и статье Писарева «Сердитое бессилие».