С. Малларме восхищался картинами импрессионистов и в своем творчестве, особенно в ранний его период, в 1860-е годы. Так же, как Бодлер, Верлен, он близок к импрессионистическому восприятию действительности, изображает лирического героя своих стихов как телесное существо. Мир раскрывается через зрение, слух, вкус и другие ощущения. Послушаем стихотворение “Прозрение”, написанное в 1863 году.
Печалилась луна. Восторг неуловимый
Рыданьями виол струили серафимы,
И музыка текла с невидимых смычков
В лазурь дымящихся, туманных лепестков.
Ты первый поцелуй узнала в тот счастливый,
Благословенный день, дурманные приливы
Терзали душу мне, пьянея от мечты,

Не оставляющей похмельной пустоты
Сердцам, что навсегда с ревнивой грустью слиты.
Я шел, уставившись в изъеденные плиты
Старинной площади, когда передо мной,


 




Смеясь, возникла ты под шляпкою сквозной
Из отблесков зари, так в полумраке тонком
Я зацелованным, заласканным ребенком
Следил, как добрая волшебница, во сне,
Снежинки пряных звезд с небес бросает мне.

В стихотворении ощущаем влияние романтической эстетики на творчество Малларме. Здесь присутствуют традиционные романтические символы: на фоне слабого света (лунного сияния) возникает неясный образ любимой, которая (по контрасту к фону) несет свет. У нее в кудрях солнце, ее одежда светлая, лучезарная, а в руках у нее - букеты звезд, которые также светятся ярким белым светом. Лирический герой замечтавшийся, он весь в плену своей мечты о любимой. Его образ очерчен невыразительно, лишь отдельными штрихами. Второй период творчества С. Малларме, поздний, складывается в 1870-х годах, но центр зрелого творчества приходится на 1880-е годы. В 1885 году большая группа молодых поэтов объявила себя приверженцами нового направления в литературе - символизма, и назвали Малларме “Метром символизма”. Они считали его своим учителем и наставником в новом искусстве.

В произведениях С. Малларме этого периода загадочность поэзии становится очевидной. Если раньше он стремился по возможности подробнее отобразить мир вещей, то отныне поэт видит задачи поэзии в том, чтобы найти скрытое сходство между предметами, раскрыть невидимые отношения, которые незримо пронизывают всю предметную действительность. Эта действительность должна быть “распредмечена” так, чтобы вместо конкретной вещи перед нами явилась ее “сущая идея”, которая определяется ее местом в аналогичной структуре мироздания. “Я говорю: цветок! - объясняет свою мысль Малларме, - и вот из глубины забвения, куда от звуков моего голоса погружаются силуэты любых конкретных цветов, начинает вырастать что-то другое, чем известные мне цветковые чашечки. Это… возникает сама чарующая идея цветка, которого не найти ни в одном реальном букете”.

Отсюда - важнейшая заповедь Малларме: “Рисовать не вещь, а впечатление, которое она производит”, причем под “впечатлением” он понимал не субъективный и кратковременный (импрессионистический) эффект от быстро изменяющегося внешнего мира, а тот овеянный мечтой миг, когда поэту удается притронуться к сокровенному “содержанию” предмета. Сделать это можно, лишь отказавшись от старого, описательного поэтического языка и создав вместе с тем новый - сугестивный (язык внушений, намеков). По его словам, предмет, который затрагивает обычное слово, мгновенно уплотняется, становится ощутимым, будто напрягается и сжимается в ком, чтобы заявить о своем индивидуальном существовании.

А предмет, к которому притронулось сугестивное слово, наоборот, будто расслабляется и раскрывается - раскрывается как внутрь (делая доступной собственную глубину), так и наружу, навстречу другим предметам, которые начинают превращаться друг в друга самым неожиданным образом. Завершенное владение этим таинством, по мнению Малларме, как раз и создает символ. В формировании эстетики символизма важную роль сыграли теоретические работы Малларме “Определение поэзии”, “Кризис стиха”, в которых он определял, что поэзия - это “тайна, ключ от которой должен найти читатель”. Интересные раздумья поэта о искусстве мы находим в сборнике под названием “Вариации на одну тему”. Уже само название сборника напоминает музыкальную терминологию. И это не случайно. В поисках символического метаязыка Малларме создает стихи, в которых созвучность (музыка) была важнее значения слов. Вообще, символическую теорию Малларме довел до крайностей, советуя читать четырнадцать строк сонета вместе, как читают партитуру симфонии.