МАНДЕЛЬШТАМ Осип Эмильевич [3 (15) января 1891, Варшава 27 декабря 1938,
лагерь Вторая Речка под Владивостоком], русский поэт, прозаик, переводчик,
эссеист. Начинал как представитель акмеизма. Поэзия насыщена культурно-
историческими образами и мотивами, отмечена конкретно-вещественным
восприятием мира, трагическим переживанием гибели культуры. Сборники
«Камень» (1913), «Tristia» (1922), цикл «Воронежские тетради» (опубликован
1966). Книга «Разговор о Данте» (опубликована 1967), автобиографическая
проза, статьи о поэзии. Репрессирован; реабилитирован посмертно.

Сердце робкое бьется тревожно,

Жаждет счастье и дать, и хранить!

От людей утаиться возможно,

Но от звезд ничего не сокрыть.

Афанасий Фет


Все даты, кроме тех, недознанных,

Все сроки, кроме тех, в глазах,

Все встречи, кроме тех, под звездами,

Все лица, кроме тех, в слезах.

Марина Цветаева


"Стихи о неизвестном солдате" — одно из самых вершинных, гениальных
творений Осипа Мандельштама — является одновременно одним из самых
значительных произведений мировой поэзии XX века.
Написано оно 1-15 марта 1937 г. В разгул Красного террора в России.
Во время окончательного становления Фашизма на Западе. Между Первой и
Второй Мировой войной...
Давайте вспомним его.

СТИХИ О НЕИЗВЕСТНОМ СОЛДАТЕ


Этот воздух пусть будет свидетелем,

Дальнобойное сердце его,

И в землянках всеядный и деятельный

Океан без окна — вещество...

До чего эти звезды изветливы!

Все им нужно глядеть — для чего?

В осужденье судьи и свидетеля,

В океан без окна, вещество.

Помнит дождь, неприветливый сеятель,—

Безымянная манна его,—

Как лесистые крестики метили

Океан или клин боевой.

Будут люди холодные, хилые

Убивать, холодать, голодать.

И в своей знаменитой могиле

Неизвестный положен солдат.

Научи меня, ласточка хилая,

Разучившаяся летать,

Как мне с этой воздушной могилой

Без руля и крыла совладать.

И за Лермонтова Михаила

Я отдам тебе строгий отчет,

Как сутулого учит могила

И воздушная яма влечет.

Шевелящимися виноградинами

Угрожают нам эти миры

И висят городами украденными,

Золотыми обмолвками, ябедами,

Ядовитого холода ягодами —

Растяжимых созвездий шатры,

Золотые созвездий жиры...

Сквозь эфир десятично-означенный

Свет размолотых в луч скоростей

Начинает число, опрозраченный

Светлой болью и молью нулей.

И за полем полей поле новое

Треугольным летит журавлем,

Весть летит светопыльной обновою,

И от битвы вчерашней светло.

Весть летит светопыльной обновою:

— Я не Лейпциг, я не Ватерлоо,

Я не Битва Народов, я новое,

От меня будет свету светло.

Аравийское месиво, крошево,

Свет размолотых в луч скоростей,

И своими косыми подошвами

Луч стоит на сетчатке моей.

Миллионы убитых задешево

Протоптали тропу в пустоте,—

Доброй ночи! всего им хорошего

От лица земляных крепостей!

Неподкупное небо окопное —

Небо крупных оптовых смертей,—

За тобой, от тебя, целокупное,

Я губами несусь в темноте —

За воронки, за насыпи, осыпи,

По которым он медлил и мглил:

Развороченных — пасмурный, оспенный

И приниженный — гений могил.

Хорошо умирает пехота

И поет хорошо хор ночной

Над улыбкой приплюснутой Швейка,

И над птичьим копьем Дон-Кихота,

И над рыцарской птичьей плюсной.

И дружит с человеком калека —

Им обоим найдется работа,

И стучит по околицам века

Костылей деревянных скамейка,—

Эй, товарищество, шар земной!

Для того ль должен череп развиться

Во весь лоб — от виска до виска,—

Чтоб в его дорогие глазницы





 







Не могли не вливаться войска?

Развивается череп от жизни

Во весь лоб — от виска до виска,—

Чистотой своих швов он дразнит себя,

Понимающим куполом яснится,

Мыслью пенится, сам себе снится,—

Чаша чаш и отчизна отчизне,

Звездным рубчиком шитый чепец,

Чепчик счастья — Шекспира отец...

Ясность ясеневая, зоркость яворовая

Чуть-чуть красная мчится в свой дом,

Словно обмороками затоваривая

Оба неба с их тусклым огнем.

Нам союзно лишь то, что избыточно,

Впереди не провал, а промер,

И бороться за воздух прожиточный —

Эта слава другим не в пример.

И сознанье свое затоваривая

Полуобморочным бытием,

Я ль без выбора пью это варево,

Свою голову ем под огнем?

Для того ль заготовлена тара

Обаянья в пространстве пустом,

Чтобы белые звезды обратно

Чуть-чуть красные мчались в свой дом?

Слышишь, мачеха звездного табора,

Ночь, что будет сейчас и потом?

Наливаются кровью аорты

И звучит по рядам шепотком:

— Я рожден в девяносто четвертом,

Я рожден в девяносто втором...—

И в кулак зажимая истертый

Год рожденья,— с гурьбой и гуртом

Я шепчу обескровленным ртом:

— Я рожден в ночь с второго на третье

Января в девяносто одном

Ненадежном году — и столетья

Окружают меня огнем.
1937
"Стихи о неизвестном солдате" — основное стихотворение "Третьей
Воронежской тетради". Оно само по себе является циклом, вокруг которого
располагаются дополнительные тематические (и словесные) циклы."
В частности, "небесные" стихи. Предтечей "Солдата" безусловно
является стихотворение, написанное еще в 1923 г. — "А небо будущим
беременно ... —

Опять войны разноголосица

На древних плоскогорьях мира,

И лопастью пропеллер лоснится,

Как кость точеная тапира ...

Итак, готовьтесь жить во времени,

Где нет ни волка, ни тапира,

А небо будущим беременно —

Пшеницей сытого эфира ...

Давайте бросим бури яблоко

На стол пирующим землянам.

И на стеклянном блюде облака

Поставив яств посередине...

Как шапка холода альпийского,

Из года в год в жару и лето,

На лбу высоком человечества

Войны холодные ладони.

А ты, глубокое и сытое,

Забременевшее лазурью,

Как чешуя многоочитое,

И альфа и омега бури:

Тебе чужое и безбровое,

Из поколенья в поколенье, —

Всегда высокое и новое

Передается удивление.

Как видно из этих строчек основные темы для будущего шедевра уже
намечены (собственно, само это стихотворение — также самостоятельный
шедевр, но все же ...) Тема Неба, Тема Войны и Смерти, Тема Человека во
Вселенной, Тема Будущего. В этом произведении уже взята та непостижимая
метафизическая высота Слова, которая позже повторится (хотя в искусстве
ничего не повторяется — значит будет еще выше, еще непостижимее) — в
"Солдате".
Одновременно с "Солдатом", в 1937 г. были написаны еще несколько
стихотворений, ступеньками ведущие, подготавливающие нас к той
головокружительной вершине, которая предстоит в итоге.
Вот отрывки из них :

Не кладите же мне, не кладите

Остроласковый лавр на виски,

Лучше сердце мое разорвите

Вы на синего неба куски ...
И когда я усну, отслуживши,

Всех живущих прижизненный друг,

Он раздастся и глубже и выше —

Отклик неба — в остывшую грудь.

Заблудился я в небе — что делать?

Тот, кому оно близко — ответь!

Легче было вам, Дантовых девять

Атлетических дисков звенеть,

Задыхаться, чернеть, голубеть ...

Может быть, это точка безумия,

Может быть, это совесть твоя

Узел жизни, в котором мы узнаны

И развязаны для бытия.


Чистых линий пучки благородные,

Направляемы тихим лучом,

Соберутся, сойдутся когда-нибудь

Словно гости с открытым челом ...